Я поняла, что значит враг, а еще четко осознавала, что с ним нужно делать.
А Берси продолжал жрать как ненасытный свин. Крутился возле блюд, которые приготовили для ужина.
И его не волновала судьба поварих, что должны были сейчас находиться там. На кухне. Их не было. А вот кровь на полу виднелась.
Каким же мерзким нужно быть, чтобы набивать брюхо в такой момент?
Каким нелюдем!
Каким животным!
Ненависть, как чернильная клякса, расползалась в душе. Разрасталась, поглощая все то доброе, что было во мне. Всю эту наивность...
Я больше не хотела быть воспитанной нежной лерой. О, нет! Теперь я желала иного.
Отомстить!
За папу! За няню! За женщин, что радостно готовили все это.
За всех...
И за себя! За то, что в одночасье исковеркали всю мою жизнь.
Прикрыв глаза, поняла, что просто больше не могу плакать. Слез не осталось. Совсем.
Но они мне были не нужны.
Оскалившись, я уже иным взглядом всмотрелась в полумрак кухни. Там дверь. Путь к спасению. И мерзкий жирдяй, опустошающий тарелки, одну за другой.
Страх притупился, любезно уступая место в душе ненависти. Тихой, лютой, ненасытной.
Бесшумно поднявшись, я вышла из своего укрытия и скользнула в полумрак помещения. В нос ударил сладкий запах вареного мяса. Берси стоял ко мне спиной, оттопырив толстый зад. И руками, забравшись в большое блюдо, выгребал оттуда самые жирные куски мяса. Запихивал их в рот, не обращая внимания, что часть вываливается обратно в тарелку, и запивал все это сладким компотом. Как свинья!
Меня передернуло. Отвращение! Во рту появился горький привкус желчи. Как можно быть таким мерзким?
И это внук лерда! И это желает стать моим мужем!
Никогда! Лучше уж смерть, чем такой избранник!
А свин все чавкал. Этот звук... он стал просто нестерпим. Ненавижу! Я стиснула челюсти и, повернув голову, заметила на печи котелок с кипящим бульоном. Поварихи даже не успели его убрать!
А он жрет! Мерзавец!
Не думая, я схватила ухваты и, подцепив котелок за ручки, вывернула все прямо на голову Берси.
Он заверещал, закрывая руками лицо. Но жалости во мне это не вызвало, слишком уж яркими были пятна крови на полу в коридоре.
— Дура! — завопил свинёныш. — Я тебя за это....
Дослушивать не стала. Оскалившись еще больше, схватила скалку и со всех сил приложилась о его затылок. Один раз... Другой...
Это тебе за папу! За невесту! За твое глумление.