Когда я стала такой? Когда перестала чувствовать и наслаждаться молодостью? Когда встроилась в этот рутинный жизненный поток, оставив вместе с пропуском в общагу лёгкость и ощущение полёта?
Мне двадцать шесть. И я заслуживаю большего.
По крайней мере сейчас мне об этом напоминает, нашёптывая, алкоголь.
Музыка сносит крышу, яркие вспышки света ввергают в полную нереальность. Новая порция алкоголя в крови будоражит её. Я будто попадаю в зазеркалье, в другой мир. Расслабляюсь. Раскрываюсь. Отдаюсь.
Прикрываю глаза, отворачиваюсь, вскидываю руки и просто двигаюсь. Как хочется душе и телу.
Пока не вздрагиваю от лёгких прикосновений к обнажённой коже плеч. На секунду замираю, но тело двигается дальше на автомате будто. А всё внимание концентрируется на этих едва ощутимых прикосновениях.
Мне не нужно видеть, кто это. Я будто кожей чувствую.
Резко выдыхаю, когда на смену пальцам приходят ладони. Немного грубые и шероховатые, они скользят от моих запястий до самой шеи вверх и обратно, вызывая разряды по всей спине.
Вырваться, убежать, скрыться — вот что я должна сделать! Что обязана!
Какой из меня преподаватель, какой педагог… Сжечь ведьму.
Всего несколько секунд я позволю себе… насладиться… и уйду. Уйду!
Но продолжаю оставаться на месте, плавно раскачиваясь в такт музыке и прикрыв глаза. А смелые руки тем временем уже скользят по моим бёдрам и притягивают ближе, заставляя ощутить спиной жар его объятий.
Нельзя, мне нельзя! Беги, Василина, беги!
Слишком многое на кону. Слишком…
Но горячие ладони не отпускают. Они гладят меня, пробираются под край платья. Совсем чуть-чуть, лишь на сантиметр. А я будто окаменела, будто кто-то всю волю выкачал из меня. Неспособна противостоять ему… себе…
— Ты пахнешь так, что у меня колени судорогой сводит… — горячий шёпот прямо в ухо пускает огненные стрелы по спине. — Откуда ты такая?
Он не узнал. Парик, маска, вспышки света — он не узнал.
Меня как будто двоит. Одна кричит: беги! Вторая затыкает уши, не желая слушать, и остаётся на месте.
Семён берёт меня за руку и ведёт куда-то сквозь плотную стену человеческих тел. Крепко сжимает ладонь. И я иду, затыкая тот голос, который велит мне немедленно бежать.
Никто на нас не смотрит, всем всё равно. Плевать. Никто не знает, что мы — преподавательница и студент. Даже он не знает. Только я. Моя шалость, за которую я буду винить себя очень долго, но которой не в силах воспротивиться.