– У секретаря есть какой-то особенный способ дозвониться до твоего выключенного телефона? – постаралась держать безразличный тон, но истеричные нотки грозились вот-вот прорваться. – Если это так, то почему до тебя может добраться любой, кроме жены?
– Ну что ты начинаешь, Динар? Я вкалываю, как конь. Думаешь, управлять компанией так легко? Опоздал, не смог предупредить, теперь мозг мне будешь выносить?!
– Ты не опоздал, Артур, – со злостью содрала себя с дивана, издавая характерный звук отлипшей присоски. Завтра же закажу новый, а этот сожгу на хрен. – Ты забыл! Забыл о годовщине, забыл о ресторане, забыл о жене! Дал бы хоть секретарю задание прислать цветы и какую-нибудь безделушку.
Видела, как вытягивается его лицо, как глаза пытаются вылезти из орбит, как уголок рта нервно дёргается. Конечно, баба рот открыла и вываливает претензии. Раньше такого себе не позволяла. Либо суетилась, наливая самостоятельно виски, и бежала стругать колбаску, либо тихо уходила в спальню, низко опустив голову, и ложилась спать. А нередко, уже делала вид, что не дождалась и уснула, лишь бы играть роль хорошей жены и не тюкать добытчика в темечко.
– Ну хочешь, завтра сходим в ресторан?! – взорвался, подскакивая на ноги и выплёскивая на рубашку своё пойло. – И цветы с ёбаной безделушкой куплю!
– Не уверена, что я вообще ещё чего-то хочу, – поставила на каминную полку пустой бокал, стянула надоевшие туфли и направилась к лестнице. – И тебя не хочу видеть. Переночуешь в гостевой.
Шагнула на ступеньку и вздрогнула от звона разбивающегося стекла. В стену рядом со мной влетел стакан, разлетаясь на мелкие, острые осколки. Сзади пыхтел Артур, бессильно скалясь от гнева. Наверное, не будь я заторможена алкоголем, уже бежала бы за совком, лепеча извинения. Но мне сейчас и море было по колено, поэтому сделала ещё шаг.
– Динара! Я ещё не договорил! – крикнул Дубин, приблизившись ко мне и дёрнув за локоть. Еле устояла на ногах и то благодаря тому, что вовремя схватившись за перила.
– Папа звонил, – проглотила желание отвесить обнаглевшему муженьку пощёчину. – Позвал завтра меня на обед. Думаю, погостить у него некоторое время.
Пожалела, что стою к нему спиной и не вижу перекошенную в страхе рожу. Сарбаева боялись все, кроме бабушки, меня и мамы. Трём своим женщинам он позволял вить из себя шёлковые верёвки и плести макраме, а остальных с лёгкостью скручивал в бараний рог, не прощая ошибки и обиды.