Никто из нашего класса и всей параллели ни за что в жизни и в здравом уме не согласился бы со мной не то, что дружить, а даже сесть за один столик в столовой. Все знали, уважали и боялись Дана Кравеца. И несмотря на то, что мы не были кровными братом с сестрой и у нас вообще разные фамилии, меня все негласно посчитали вещью, которая принадлежит этому зарвавшемуся засранцу. Поэтому трогать ее ни в коем случае нельзя.
Ну и черт с вами, трусами! Сама справляюсь!
Я искренне верила, что мне вообще никто не нужен. Но с каждым новым учебным годом мои мозги плавно становились на свое место, и… Как оказалось, не так-то уже это и просто быть в одиночку. Человек существо социальное, ему нужно общение, обмен информацией, эмоциями. И Дан об этом прекрасно знал, поэтому и решил ударить по одному из самых уязвимых мест человеческого бытия.
Сунув руки в карманы куртки, я неспешно побрела к остановке. Мой мозг уже во всю активно искал варианты для отмщения, но пока что ничего стоящего не сгенерировал.
Мне осталось продержаться совсем немного. Каких-то еще полгода. А там уже университет и прощай, Дан Кравец. Там-то он уж точно меня не достанет. Но затем мысли меня возвращали в реальность, в которой Дан занимал огромный кусок моей жизни: школьной, личной. Это бесило. Перманентно. Порой мне казалось, что эта эмоция настолько плотно въелась в мое сознание, что вряд ли уже получится потом от нее так просто избавиться.
Большая часть проблем заключалась в двух факторах: отсутствии поддержки со стороны матери и взрослении.
Мать никогда меня не защищала перед Даном. Она чаще вступалась за него. Даже в те моменты, когда этот крысеныш был объективно виноват. Дядя Юра, полностью поглощенный своей работой, редко встревал в наши перепалки. Но когда становился их невольным свидетелем старался поддержать меня. Правда, это были настолько редкие случаи, что должного эффекта они не имели.
А взросление помогло и мне, и Дану открыть для себя различные ситуации с разных сторон. Так, например, в одиннадцатилетнем возрасте я искренне не понимала, почему мать через год после смерти папы поторопилась выскочить замуж за дядю Юру. В семнадцать у меня уже появились кое-какие подозрения.
Во-первых, дядя Юра очень хорошо зарабатывал. До его появления в наших жизнях мы жили очень скромно. Поэтому материальный достаток стал довольно-таки мощным катализатором для немедленного принятия жесткого решения. Во-вторых, мать с дядей Юрой были знакомы еще, когда папа даже не знал о своей болезни. Она случайно проговорилась на празднике, посвященному годовщине свадьбы. Мать упомянула их общее с дядей Юрой событие, которое случилось еще тогда, когда она находилась в браке с моим папой.