— Прячься! — крикнул я, и он нырнул куда-то между шкафами.
Мельком отметил, что обстановка не из бедных. Тут явно жили
люди, которые понимают в добротных вещах.
Предводительница с шипением вскочила на стол, я ударил ее по
ногам. Она ушла от лезвия, но пошатнулась и упала — рана давала о
себе знать. Я откинул стол, влив силу так, что он вспыхнул синим
огнем. После чего метнулся к предводительнице, замахнувшись
мечом.
— Проклина… — начала она.
Клинок перерубил ей шею. Второй вошел прямо посередине гнилого
сердца.
Непроизнесенные звуки застыли на приоткрытых губах. Багряные
глаза стали медленно тускнеть. Я отвернулся, отправив мечи в ножны.
Ню-гуй обращаются в прах через час после смерти. До этого момента
их лучше не трогать, потому что кожа выделяет яд, от которого потом
очень сложно восстановиться.
Осмотрелся по сторонам, пытаясь найти мальчишку. Увидел босую
ступню, торчащую из-за угла шкафа. Тихо подошел и позвал:
— Выходи, не бойся. Они больше не причинят вреда.
Некоторое время ничего не происходило, но потом медленно
показалась встрепанная макушка. Ребенок напоминал нахохлившегося
вороненка, который вдруг выпал из гнезда и оказался в страшном
шумящем мире.
Я приблизился, стараясь не делать лишних движений. Присел на
колени и протянул к нему руки.
Черные глаза смотрели на меня с настороженностью. Еще бы. Но я
понимал, что нельзя торопить. Вообще чудо, что он остался жив. Мы,
когда подошли к деревне, думали, что ню-гуй перебили всех.
— Я хочу к маме, — наконец-то сказал мальчишка.
— Мы ее поищем, — честно сказал я, не став уточнять, в каком
состоянии. — Как тебя зовут?
— Бао.
— А я — Янжан. Нам нужно уходить отсюда.
Бао несколько секунд поколебался, глянул на мертвую
предводительницу и подошел ко мне. Подхватив его на руки, я вышел
из дома.
Стоило выбраться с внутреннего двора, как услышал окрик:
— Командир!
Едва повернув голову, увидел бежавшего к нам Гуожи — лекаря из
Зала Нитей, который в этот раз решил сопровождать наш отряд по
дороге в пустыню Цилань.
— Погибшие, раненые есть? — спросил я.
Он мотнул головой. Черные пряди выбились из гладкого пучка,
который он обычно носит. На белой, как мел, коже темнела кровь. Но
держался Гуожи бодро, значит, силы есть. По его виду никогда не
поймешь: он задумался или в обмороке. Родился с дефектом — слишком
белые ресницы, застывший взгляд и кожа, как фарфор. Только волосы
давали понять, что он из равнинных народов, иначе бы молва шустро
приписала к демонам или чего похуже.