— Паша, — обратился я к пиарщику, — если сработаешь, как с ювелирной сетью, уволю.
— Не беспокойтесь, Денис Романович, больше никаких песцовых шуб. — Он промокнул салфеткой лоб и поправил очки. — С защитниками животных мы теперь дружим.
— Я видел счета. Дружба стоит недешево.
— Зато мы бренд номер один для зеленых и веганов.
— Они едят наше золото? Или могут переваривать только наши бриллианты? — Я закрыл глаза рукой.
Из-за долгого перелета дико хотелось спать, и голова уже начинала раскалываться.
— Наши логотипы почти в каждом их кафе. На любом мероприятии наша эксклюзивная реклама. А самое популярное веганское печенье теперь называется так же, как и наша сеть. — Паша ухмыльнулся. — Мелочь, но продажи в первом же квартале возросли на десять процентов.
— И что ты собираешься скормить публике под брендом «Империал»?
Аскеров уже показал мне рекламную стратегию, даже вручил папку с фотографиями размалеванных дамочек, но сейчас я хотел услышать все от Паши лично. Без посредников.
— Я собираюсь скормить им женщину. — Мой пиарщик засиял. — Особенную женщину.
— А фамилия у нее есть? Или фамилия мужа?
Я лениво открыл папку и второй раз просмотрел фото кандидаток. Певичек, жен депутатов, дочерей министров и каких-то мисс.
Все они выглядели на одно лицо. Скорее всего, это был результат работы одного и того же пластического хирурга. На каждой можно было поставить ценник. Уж если они и могли что-то рекламировать, то бордель. Не больше!
— Денис Романович, вот про это все, — Паша указал на папку, — сразу забудьте. У нас будет совершенно другой формат. Я сейчас на последней стадии согласования. Но уверен, получится бомба! Конкуренты от зависти повесятся.
— Ясно... — Папка с девицами улетела на край стола. — С Маратом, — кивнул я на Аскерова, — хотя бы согласуй предварительно. Пусть хоть один вменяемый проконтролирует.
— Он одобрит. Я вам гарантирую.
Наверное, нужно было додавить и потребовать согласовать «лицо отеля» еще и со мной. Но напряженный взгляд Марата остановил.
В последнее время я слишком часто вмешивался в его дела. Не мог побороть привычку проверять каждый шаг моих директоров.
Три года прошло с тех пор, как разделил полномочия и лично вел только новые направления. Но паранойя не отпускала. Костя, партнер, называл это синдромом самозванца. Он считал, что я слишком быстро поднялся с нуля до миллиарда и сам не верю в свой успех.