Подробности семейной жизни Розмари и ее детей в Доме пыток сообщила Эльфрида Хоера, 69-летняя женщина, которая сблизилась с Розмари после знакомства с четой Фрицлей, когда она и ее муж Пауль встретились с ними в кемпинге в 1973 году. Эльфрида рассказала, что Розмари жила в перманентном страхе перед мужем, «чей отец был фашистским солдатом, который погиб, сражаясь за Адольфа Гитлера». Лучшая подруга говорила Эльфриде: «Мы должны убежать – он бьет меня и моих детей. Если я не делаю того, что он захочет, он бьет меня по лицу, дети постоянно плачут из-за него. Я больше так не выдержу – я хочу уйти от него».
Когда Фрицль еще работал, некоторая передышка у семьи все же была. «Я была так счастлива, когда его не было дома, – призналась Розмари. – Но его возвращение приводило меня в ужас. Эта скотина избивал меня и детей. Он относился к нам не иначе, как к отбросам. Я ненавидела этого подонка. Мой брак целиком состоял из побоев и скандалов. Мы не спали вместе очень, очень долго – хотя я и была рада тому, что он не прикасался ко мне».
Эльфриде казалось, что Розмари отказалась от себя и покорилась судьбе. «Я должна остаться ради детей, – говорила она. – Все равно, если мы сбежим, Йозеф найдет нас».
Эльфрида была знакома с Розмари долгие годы и могла в полной мере оценить, насколько жестоко страдали она и дети. «Фрицль был деспотом, который терроризировал семью, – сказала она. – Он верховодил ими, командуя направо и налево, как армейский офицер. Я сама видела, как он наказывал детей, да и Розмари рассказывала, как он избивал ее, много-много раз – слишком много, чтобы припомнить сейчас все».
Также Эльфрида рассказала, что время от времени разговаривала с дочерью Фрицля Элизабет, когда та, будучи еще подростком, три года проработала на кухне в гостинице, которой владела ее семья. Хотя Фрицль называл Элизабет своей любимой дочерью, его обращение с ней говорило об обратном. «Йозеф вовсе не любил Элизабет, – вспоминает Эльфрида. – Она была робкой, забитой девочкой – очень несчастной. Ни разу я не слышала ее смеха, она всегда казалась какой-то обеспокоенной».
Но Эльфриде так и не удалось выяснить, в чем была суть проблемы. «Я пыталась как-то подобраться к ней поближе, но она никогда не открывалась мне, – сказала она. – Однажды я прямо спросила, почему она такая грустная, на что она ответила только, что „папа такой властный и строгий“».