— Начинаю понимать, адепт Фарг, почему девушка прячется от вас под столом! Хотя это странно. Мне всегда казалось, что вы опытный сердцеед и знаете, как вскружить юной прелестнице голову. Что же такого вы натворили, что девушка от вас забилась под стол?
И вроде ничего такого архимаг не спросил, но боевик, злобно пялящийся на меня, вдруг побледнел, потом побагровел, а потом выпалил, подскакивая на месте:
— Это не от меня она туда забилась, а от Мила!
Одновременно с именем декана в кабинете раздался громкий треск: это боевик, подскочивший на месте от возмущения, забыл, что голова у него находится под столом, и впечатался макушкой в столешницу. А я округлила от удивления глаза: странные все-таки отношения между деканом и его боевиками, если обычный адепт обращается при архимаге к магистру сокращенным именем!
Ректор издал еще один скрипучий смешок. И припечатал:
— Милад обидел девушку или ты, Артур, разберемся завтра у меня в кабинете! А пока отойди от стола и дай возможность адептке выбраться на свободу!
Испытывать терпение архимага Ноллона и дальше, я не рискнула. Не дожидаясь пока злой боевик выполнит приказание ректора и отодвинется от стола, я отпихнула кресло декана в сторону и выпрямилась во вес рост.
Стараясь принять как можно более обиженный вид, я исподтишка оглядела ярко освещенный кабинет. И ужаснулась. Если кабинет декана боевого факультета не мог похвастаться каким-то особым порядком до моего визита, то теперь в нем царил полнейший разгром. Как, скажите мне, пожалуйста, одной-единственной чашкой можно наделать столько беды?!
Пол, покрытый серым ковром с теневым геометрическим узором, поблескивал от усеявших его осколков. Посреди останков стеклянных дверец шкафов попадались обломки то ли статуэток, то ли артефактов. Ближе к выходу из кабинета на полу валялся разбитый цветочный горшок. Земля веером рассыпалась по полу, а само растеньице сиротливо валялось в углу. У меня сжалось сердце. Ведьмы — народ жалостливый. А если я еще и сама виновата в том, что погибает кто-то беззащитный…
Позабыв о присутствующих и о завтрашнем наказании, оттолкнув зазевавшегося боевика, я бросилась к кустику:
— Ах ты ж бедняжка!.. Ну ничего, сейчас все исправим…
Кто-то за спиной фыркнул, кто-то хмыкнул. А когда я, подобрав с пола растение, выпрямилась, демонстрируя полную готовность уйти, то встретилась глазами с ректором Ноллоном. Старик улыбнулся в белоснежную бороду и едва слышно спросил: