...Народу в тесном зале ожидания было полным полно: люди сидели,
лежали на лавках, сновали по всем известным направлениям и
надобностям, матерясь, перетаскивали багаж в другой конец.
Шум от этого броуновского движения стоял как на растревоженной
пасеке. Он почти заглушал монотонные объявления о том, что «По
техническим причинам регистрация и посадка на прибывающие рейсы
временно прекращена…»
Они уверенно направились в конец зала, пробираясь через плотную
толпу пассажиров. Те пытались было что-то узнать у представителей
власти, но пока соображали, что спрашивать, Кутасов и его люди
успевали проскочить мимо. Взор майора на секунду остановился на
окне-витраже в полстены – старомодный стиль, с синим небом и
серебристыми самолетами и надписью «Аэрофлот». Старая, еще
советская работа, не пластик какой, а разноцветное стекло и смальта
в оправе из нержавеющей стали.
И перед внутренним взором его на миг возникла картина:
разрушенный временем аэровокзал, истлевшие вещи, черепа и кости,
разбросанные по захламленному полу и лишь витраж сияет
непотускневшими красками почти вечного стекла и блеском
нержавейки…
Но полицейский прогнал неуместные фантазии.
Вместе они поднялись наверх в кабинет шефа. Хозяин кабинета с
надеждой посмотрел на Кутасова.
- Коль, тебе ничего по твоей линии не сообщали? - вместо
приветствия осведомился он.
Полицейский печально покачал головой
- А вам, Виктор Иванович?
Эмчеесовец тоже промолчал.
- Да, я так просто спросил. Само собой, у меня же самого тут
радиостанция будь здоров! - Хардин почесал в затылке. - Уж по ней
бы чего-то да услыхал, если бы передали. Но я не слышу ничего,
кроме наших кораблей - да с Малого Сойминского радиотелефон
тамошний.
-Так - и что соседи передают? - невольно заинтересовался майор.
Пять без малого сотен жителей соседнего острова обосновавшиеся в
двух поселочках - Восточный Берег и Прибойное жили слегка наособицу
и он о них во всех этих абсурдных непонятках слегка забыл. Но раз
они говорят по радиотелефону значит никуда не пропали.
-Да что... -осклабился Хардин. С Прибойного Борисков чушь всякую
нес в мат-перемат - что только мол был виден рудовоз идущий на
Архангельск и на тебе -пропал. Ну а Севастьяныч, - назвал он по
отчеству тамошнего старосту - его в ответ крыл такими словами что и
вспомнить стыдно - мол ты то ли напился вусмерть то ли вообще
сдвинулся!