- Князь ожидает вас в кабинете, - из больших двустворчатых
золоченых дверей вышел некий разнаряженный в пух и прах мужчина с
вычурным жезлом в руках.
Мне в голову сразу пришло слово "мажордом", но какую сей
джентльмен занимал должность на самом деле - это оставалось
загадкой. Хотя, вроде бы именно у мажордомов имелись такие
жезлы...
- Идите, ребята, идите, - Вишневецкая встала, грациозным и
естественным движением расправила платье, никого не стесняясь,
пригладила мне рукой волосы, а потом чмокнула в щеку. - Я пойду к
гостям, а потом - найду тебя. Ваша светлость...
-... да из меня светлость, как из говна - пуля! - заржал урук,
поднимаясь с кресла и мигом заполняя собой всю княжескую приемную.
- Нет уж, я настаиваю - Бабай есть Бабай! Мне эти титулы и прочая
тряхомудия и нахрен не всрались.
- Тогда и для вас... Тебя! Ядвига, можно - Яся! - Вишневецкая
сделала пару шагов к главному ордынцу и протянула орку руку, а он,
не будь дурак, осторожно ее пожал. Как равный - равной.
Правильный все-таки парень, хоть и орк. С другой стороны -
попаданец! Бог его знает, может, в той жизни он был очень-очень
хорошим мальчиком, прямо как Джимми Хокинс? Хотя почему-то мне в
это не верилось. Скорее какой-нибудь байкер,
реконструктор-бугуртмен или экстремальщик - из тех, что без
страховки на небоскребы залезают и к медведям обниматься лезут.
Иначе какого беса для его духа самым подходящим приютом стала шкура
черного урука?
Мажордом смотрел на нас явно осуждающе, молча порицая задержку,
так что мы переглянулись и двинули сквозь открытые створки
золоченых дверей. Я обернулся, провожая глазами Ясю, которая
сделала мне ручкой - и упорхнула.
- Заходите, заходите... - раздался голос откуда-то сверху.
Мы вошли, двери захлопнулись, Бабай заозирался, а я, уже будучи
человеком в плане общения с князем Яремой опытным, тут же уставился
на потолок. Там у Иеремии Михайловича все было оборудовано: удобная
оттоманка, ковры, подушки... Все это бес знает, как удерживалось
вниз головой, но с него станется - небось, специальные чары
какие-нибудь изобрел на этот случай.
Владыка Збаража ел сыр.
- Дор Блю, - пояснил Вишневецкий. - Отвратительно. Никогда не
понимал этого удовольствия - жрать плесень.
И откусил еще кусок. А потом вместе с оттоманкой спланировал
вниз, мягко перевернувшись в воздухе.