Ася
— Повтори, что ты сказала? — произносит завуч по слогам, и даже отсюда, с расстояния, я вижу шок в её глазах.
И в глазах сотни школьников и учителей примерно то же самое. Да, не могу не понять их, ситуация крайне неординарная.
— Это сделала я.
Надо же произносить одну и ту же фразу во второй раз легче, чем в первый. Правда, страх все еще сидит где-то под кожей вдоль позвоночника.
Чтобы хоть как-то справиться с волнением перевожу взгляд на Гора. В его взгляде застыли не поддающиеся расшифровке эмоции. Я вижу и удивление, и досаду, и… восхищение?
От чего-то именно последнее придает мне сил, поэтому я вздергиваю подбородок и, тем самым, как бы показываю, что готова принять вызов судьбы.
— Новенькая? Ася Малинкина? — лопочет испуганно Виталий Петрович, вытирая галстуком капельки пота с блестящей лысины.
Смешной он, забавный дядька, на роль директора не тянет, скорее, трудовик или руководитель какой-нибудь театральной секции. А вот Стелла Сергеевна… В ней сразу чувствуется любовь к власти.
— Выйди-ка сюда, дорогуша.
И церемониться с провинившимися учениками она явно не любит.
Во второй раз за день на негнущихся ногах поднимаюсь на школьное крыльцо. Шепотки за моей спиной не утихают: кто-то переспрашивает о том, кто я такая, кто-то ушлый делает ставки на то, что со мной будет. Лучше бы не слышала их!
Представляю, как рассердятся родители, когда узнают о моей выходке. Но, если что, я не такая. Жду трамвая, блин!
Дождалась. Сейчас он катком по мне проедется. Точнее, она. Болонка уже готова растерзать меня у всех на глазах.
Поднимаюсь на крыльцо и встаю рядом с Горловым. На него стараюсь не смотреть, потому что в душе я догадываюсь, что нужно было дать ему шанс и выслушать, а не рубить сгоряча.
Сама дура виновата. Примерно такая мысль назойливой мухой бьется в моей голове, пока Болонцева о чем-то активно переговаривается с директором.
— Один вопрос, новенькая. Нафига?
— В смысле, нафига? — не въезжаю с ходу в вопрос Гора.
— Кто тебя просил признаваться?
— Никто, я сама…
— Зачем?
— Я… я не хотела тебя подставлять.
— Ты, просто жесть, как всё усугубила. — Устало трет переносицу. — Я бы выкрутился сам, а теперь…
— Я хотела как лучше, — тяну жалобно, чувствуя себя паршивее некуда.
В глубине души надеялась, что мой порыв души будет принят несколько по-другому. А тут получается, что я все испортила.