Олег Александрович допил кофе, взглянул на коричневый налет на дне чашки и запихнул ее в нижний ящик стола. Ну, не бежать же ее мыть сейчас. Дел невпроворот.
– Данные на террористку пересылаю тебе, распечатаешь ее в цвете, – полковник открыл электронную почту, щелкнул мышкой. – И перешли фотографию в отделение милиции, где служит тот милиционер, свидетель. Свяжись с ним. Пусть опознает для порядка.
– Понятно, – промямлил Юрий Бурков, скосившись на часы, стоящие на столе шефа.
– И нечего на часы смотреть! – перехватил взгляд Григорьев. – Вся ночь впереди. Быстро сделаешь, отпущу на три часа к жене. Сам был молодым, понимаю.
– Олег Александрович…
– Что, трех часов мало? Ах, еще поспать… Ты уж выбирай что-нибудь одно, марафонец.
– Да я ничего…
– Отставить разговорчики! Приступить к выполнению задания. А я уж тут как-нибудь перекантуюсь.
Полковник посмотрел на потертый кожаный диван с круглыми валиками. Мебельный раритет, скорее всего, помнил времена, когда ведомство носило аббревиатуру даже не КГБ, а МГБ. Тогда было не принято уходить со службы, пока не гас свет в кабинете усатого вождя мирового социализма, предпочитавшего ночную луну утреннему солнышку.
Оставшись один, Олег Александрович позвонил домой. Его не покидала тревога за дочь.
– Как там Лена? – спросил он, услышав голос жены.
– Боже, ты еще не забыл имя своей дочери! – съязвила супруга. – А ты помнишь, что у нее через два дня свадьба?
– Я-то помню. А жених об этом знает?
– Ты о чем? – заволновалась супруга.
– Я понял. Над святым не шутят. Лена дома?
– Ты хочешь с ней поговорить?
– Пытался. У нее телефон не отвечал. Где она?
– Дома. Пришла только что. А ты когда будешь?
– Ну что за глупый вопрос, – облегченно вздохнул Григорьев. – Телевизор смотришь?
– Глядеть тошно. Когда это закончится?
– Когда я вернусь домой.
– Так возвращайся быстрее, – попыталась шутить жена.
– Сначала служба. Потом отдых.
– У дочери свадьба!
– К свадьбе все закончим, Валя. Я предупрежу террористов, чтобы к субботе сдались.