Эндрю не торопил ее, дал время подумать и свыкнуться, хотя стоял неподалеку и ждал. Реакция Нелли его обескуражила и расстроила, но это то, чего следовало ожидать, потому что он сам решил вывалить на нее все разом. Хотел, чтобы она побыстрее узнала.
- Как… отсюда спуститься? – тихо спросила девушка, поднимаясь и придерживаясь за стенку, словно силы покинули ее. Да так и было, адреналин схлынул и на смену ему пришло опустошение.
Она была слишком уставшей, чтобы заботиться о чувствах Эндрю, который тоже разволновался.
- Вход давно запечатан. Сюда прихожу только я, - проговорил принц и подошел ближе, чтобы подать руку и помочь встать.
Нелли покосилась на ладонь недоверчиво, но ухватилась за нее. Снова мурашки по всему телу, вспышки тепла, как маленькие очаги то тут, то там, а чаще где-то в груди. Рука Эндрю казалась Нелли такой теплой, что ее не хотелось отпускать, особенно на этом ветру.
- Послушай… должно быть это… - пробормотала Нелли, надеясь, что правильная мысль все-таки придет.
Эндрю перебил.
- Это не ошибка. После первого прикосновения формируется привязка. И если долго не касаться своей пары, магия внутри человека постепенно начинает вымирать, почти полностью за полгода. И твоя магия тоже, Нелли. Я понимаю, что для тебя это не столь важно, но мой дар со мной, сколько себя помню. Лишиться его хуже смерти.
Нелли вымученно кивнула. Кажется, Эндрю не собирался давать ей время на размышления, ему нужен был результат уже сейчас. Сложно было осмыслить все так скоро, но она понимала, сколько значат для магов здесь их дары. Лишиться магии все равно, что лишиться ног или рук – жизнь становится сложнее и трудно адаптироваться, а как раньше уже никогда не будет.
Нужно было что-то решать, а Нелли была настолько опустошена сегодняшним днем, что была согласна на что угодно, лишь бы вернуть все, как было.
- Тогда… пари, принц Эндрю, - выпалила Нелли, наконец, собрав всю волю в кулак. – Если я выйду за тебя, то из собственности родителей до двадцати лет стану принадлежать тебе?
В этом была ее главная проблема. Попав в тело восемнадцатилетней девчушки в мире, где девочки принадлежат родителям до двадцати лет, она словно в тюрьме оказалась. Не хотелось терять два года жизни, потакая кому-то. Она должна была остаться в столице, а не вернуться в Брудвук.