Хоть бы я была у себя. Плевать, даже если с тем с бородавкой. Хотя, вдвойне лучше было бы, если бы оказалась у себя дома в гордом одиночестве.
Нерешительно приоткрыла один глаз и выдохнула с облегчением, когда увидела свой самодельный камин из коробок, а в нем вместо настоящих углей - гирлянду. Значит я в своей гостиной, на своём диване и рядом со мной совершенно точно никто не лежит, так как купленный по скидке диван настолько узкий и мелкий, что на нем хватает места только мне одной.
Сглотнула слюну пересохшим горлом и поморщилась от болезненных ощущений в нем. Мне в глотку будто биту всю ночь пихали. Неужели я проглотила какой-то из бокалов, когда пыталась пить без рук? Боже… я пыталась пить без рук, будто это умение мне было необходимо. Какой позор, какой позор, Марина Олеговна! А если бы в том баре был кто-нибудь из родителей? Похоже, не зря я училась пить без рук, так как скоро, если слухи дойдут до директрисы, эти руки мне придётся протягивать, чтобы просить милостыню и платить ипотеку, в которую я совсем недавно сдуру влезла с головой.
Кто-то стрижет каре после расставания, а я покупаю квартиру в ипотеку. Каждый начинает новую жизнь по-своему.
Размяв пальцами больное горло, будто это хоть сколько-нибудь уменьшит болезненные ощущение, я поняла, что что-то на мне не то. Одежда какая-то не та. Незнакомая мне. Опустила взгляд и даже без очков поняла, что балахоном на мне надета чья-то футболка. Кого я обманываю? Чья-то?! Она мужская! Мужская! У меня такой точно никогда не было.
От ужаса мои глаза округлились, дыхание перехватило, а все болезненные ощущения отошли на десятый план, когда я, сдернув с себя плед, поняла, что проснулась не просто в незнакомой мне мужской футболке, но еще и без трусов. Абсолютно, совершенно без трусов. Ни одной гребаной нитки, что хоть сколько-нибудь могла сохранить мою честь, на мне не было.
- Что я наделала? – выронила я хрипло. Схватилась за голову и пришла в еще больший ужас, увидев свои разбитые колени, криво замазанные зеленкой. – Что я наделала? Что я наделала?
- У тебя там паничка, что ли? – донесся со спины грубый голос.
От неожиданности я вскрикнула и натянула плед до самого подбородка. Резко развернулась в сторону, откуда исходил звук мужского голоса, и испытала самую сильную в своей жизни смесь из страха, позора и унижения, когда за столом своей кухни увидела Кострова Михаила Захаровича без футболки.