– К лесопарку, – сказал он шоферу, забравшись в салон машины.
– Что, дядя, на белок охотиться едешь? – спросил водитель, увидев выглядывающий из рюкзака конец ружейного чехла. – Не сезон ведь. Весна. Они же не выходные – все линные. Да и менты тебя в парке засекут. И опять же стемнеет скоро.
– Да нет. Я мастеру ружье везу. Один курок барахлит. А он как раз у лесопарка живет. Обещал починить, – соврал Соломон.
– Это другое дело, – поддержал разговор шофер. – К весенней охоте ружье исправным должно быть. Небось, ждешь, не дождешься, когда тяга начнется?
– Жду, – опять солгал Соломон, презиравший охоту на пернатую дичь, и думая, что надо было бы все-таки зарядить новые патроны картечью.
Жигули остановились у трамвайного круга. За ним темнел лесопарк.
Соломон торопливо сунул шоферу деньги, выскочил из машины и заспешил туда. Он на ходу распаковал ружье, отработанными движениями собрал его, засунул в стволы патроны и обернулся. Водитель жигулей, раскрыв рот, наблюдал за Соломоном. Волчатник махнул шоферу рукой и тут же забыл о нем, потому что охота уже началась.
К вечеру лесопарк был безлюден. Соломон прошел с полкилометра по протоптанной в лесу дорожке и понял, что оказался прав: волчья стая подкараулила-таки псов – сбоку, из долины протекающей через лесопарк речушки, послышался отчаянный лай. Соломон заспешил туда, на ходу ощупывая запасные патроны в кармане своего полушубка.
У замерзшего ручья Соломона чуть не сбили с ног две летевшие ему навстречу собаки. У одной на бедре зияла огромная рана, и за ней стелился кровавый след. Соломон узнал их. Это были собаки Снежка.
По этой же тропе, навстречу Соломону бежали двое – парень и девушка.
Девушка была вся в слезах и белая как полотно. И парень тоже был сильно напуган.
– Там…, – начала было девушка, но дальше не смогла произнести ни слова и разрыдалась.
– Там в овраге волки собак режут, – сказал парень. – А где остальные стрелки? Окружают?
– Да нет, один я, – ответил Соломон и побежал в овраг.
– Мы милицию вызовем. И охотников! – крикнул ему вдогонку парень.
Соломон на ходу обернулся.
– Милицию не надо, – они всех волков распугают. И охотников тоже не надо. Я сам охотник. Волчатник. Сам справлюсь, а вы ступайте. Никого не зовите! – и заспешил дальше, в сторону собачьего лая.
Соломон пробежал метров пятьдесят и увидел то, что и ожидал увидеть. На дне оврага, у вывороченной с корнем сосны, держала оборону собачья стая, вернее то, что от нее осталось: черный вожак и еще два рослых пса, у одного из которых в предках, похоже, был доберман, а у другого – кавказская овчарка.