Походила по комнате, бесцеремонно трогая мебель и рамки с фото, на которых не было людей, лишь пейзажи.
– Ух ты, это Амазонка? Что вы там делали? Искали вдохновение, купаясь с пираньями? Оу, Тибет! Надеялись научиться у монахов человеколюбию? Ай, ай, какой плохой ученик. Вам не удалось. А это что? Китайский город на воде? Вы любите путешествовать или это распечатки с сайта нэшнл географик?
Я специально выводила его из себя, надеясь, что эфир выплеснется, и я, наконец, увижу суть Яна. То, что фотографии его собственные – догадалась сразу, был на них какой-то отпечаток его личности – неуловимый. И не смогла не признать, что он отличный фотограф. В места, запечатленные на матовой бумаге, хотелось всматриваться. В гладь воды, спокойную, но отчетливо передающую таящуюся в мутной глубине опасность. Казалось, поднеси фото к глазам – всмотрись пристальнее и ты увидишь внимательные глаза древней рептилии, что смотрят из омута. Или вот эта облетающая вишня. Клочок неба, поддернутого белесой дымкой, краешек моста. Ветка с тремя крупными цветками. Кружащий в воздухе лепесток. Поэзия, застывшая на бумаге. «Пышной вишни цветы, при расцвете которых, я любил тебя, друг мой» (* Ямабэ-но Акахито).
Японское хокку, воплощенное в изображении.
Да, природа определенно наградила господина Штена эфиром. Но вот насколько щедро?
Я встряхнулась, отгоняя свое восхищение. Я здесь не для этого.
– Ну так как? – обернулась, уверенно прошагала до его стола. И села на столешницу, скрестив ноги. – Кстати, что вы там пишете? Если вы держите меня в плену, то могли бы позаботиться о моем досуге, нелюбезный господин Штен.
Ян оторвался от монитора, на котором тесными рядами шагали строчки, поднял на меня взгляд.
– Интересно, чего вы добиваетесь? – задумчиво протянул он. – Кстати, слезьте с моего стола, мне не нравится, когда на нем сидят посторонние.
– Да? – обрадовалась я. – Так выгоните меня.
Улыбнулась и легла на бок, лицом к нему. Порадовалась, что на мне джинсы и свитер, а не платье. Мужской взгляд прошелся от моих ног до лица и обратно.
– Диана, вы играете со мной? Не боитесь? – голос стал еще ниже, хрипотцы добавились. И я ощутила, как встали дыбом волоски на руках, а губы стали невыносимо сухими и…. жаждущими. Он смотрел мне в глаза, поверх своего монитора, и я сухо сглотнула, перевернулась и скатилась со стола. Встала на ноги, не глядя на мужчину. И не желая себе признаваться. Черт. Я испугалась. И страх этот был странно… томительным. Желательным. Испугалась того, что он может сделать на столь откровенную провокацию, и того, что мне это может понравится.