Дредноут
Палуба конференций
Век Единения
Несмотря на статус министра сохранности реликтов, верховный лорд Мкен ‘Шре’а’бен – пророк внутреннего убеждения – всегда немного страшился Палаты решений. От него ожидалось почитание тех, кто прежде предположительно сидел здесь, за длинным, широким прозрачным столом в Дредноуте. Сан’шайуум пользовались собственными креслами, но остальная часть комнаты оставалась такой, какой была при Предтечах. Сам стол, казалось, был испещрен фракталами, динамичными завитками, сцепленными один с другим; они входили и выходили из более крупных форм: трехмерных, двухмерных, снова трехмерных. Это пространство ограничивалось не столько окном, сколько просто прозрачной стеной. Сам центр спиральной Галактики ярко сиял голубым светом, местами пронизанным алыми и фиолетовыми туманностями, вращающимися с невероятными скоростями; эти туманности всегда преобразовывались, всегда были хаотичными, но в то же время, казалось, вечно сохраняли неизменную форму.
«Кто такие были сан’шайуум, чтобы сидеть здесь, в этом корабле? – спрашивал себя Мкен. – Кто такие были сан’шайуум, чтобы сидеть здесь, как стая костнокрылых ракскраджа, которые обитали на задушенных лозами деревьях древнего Джанджур-Кума?»
Но вот они сидели здесь, полные официозного чувства собственной важности, и ждали комиссии по заключению договора с сангхейли.
За столом с Мкеном сидели Квурлом, сан’шайуумский министр относительного примирения, и ГуДжо’н, министр любезного подчинения. Война до недавнего времени не касалась ГуДжо’на, главного дипломата, его работа прежде была синекурой, занятием чисто теоретическим. Теперь же он, не отдавая себе в этом отчета, сплетал в косички одну из своих бородок и раздувался от гордости за свой новый статус. Его новая алая мантия была великолепно расшита золотыми нитями, символизирующими взаимосвязанные звездные системы. На взгляд Мкена, одеяние это было довольно претенциозным. Но он пошевелил тремя пальцами руки в традиционном жесте: «Досточтимые коллеги, давайте начинать», и ГуДжо’н ответил таким же жестом непререкаемости.
Квурлом, пожилой бывший иерарх, был более прагматичен.
– Еще не успели высохнуть чернила на Писании Союза, – начал он, – а уже подают голос отрицатели, сомневающиеся, еретики.