Особой красотой жильцы этой комнатушки не отличались. Иссушенная невзгодами и возрастом, который для нее, казалось, остановился годах на восьмидесяти, сгорбленная баба Груня и почти такой же комплекции, но намного младше – тетя Нина. Она так и не смогла избавиться от лагерных привычек ругаться матом и курить “ Беломор».
Баба Груня нюхала табак, от которого, несмотря на всю свою немощь, чихала так, что со всех углов двора ей кричали: «Будь здорова».
Тем не менее, несмотря на всё, что им пришлось пережить, женщины были очень добры к соседским детям. У них всегда для плачущего ребенка находилась конфетка или кусочек рафинада, пусть даже и с прилипшими крошками табака.
Несколько иной, но такой же нелегкой, была и судьба Елизаветы Викторовны. Она была из дворян. Ее отец занимал высокий пост при последнем губернаторе Самарканда, о чем свидетельствовали многочисленные старинные фотографии, которые Гек с ее внуками Колькой и Ольгой с интересом рассматривали тайком от нее. Сама она показывать их не любила, хотя и были эти фотографии одними из немногих вещей, оставшихся у нее от прежней жизни.
В первые дни захвата власти в городе, большевики на глазах дочерей расстреляли родителей. Старшую сестру арестовали и увезли. В семнадцать лет она попала в лагерь. Вернулась она, отсидев восемнадцать лет и пройдя всю войну.
Лиза смогла убежать. А было ей в ту пору всего четырнадцать лет. Полуживую от голода и горя, ее, далеко за городом, подобрал таджик и, накрыв своим халатом, на арбе привез к себе домой. Так начался ее период уже далеко не светской жизни, жизни в кишлаке.
Вскоре она стала второй женой того человека, который подобрал ее на дороге. Свадьба была настоящая, а женой она была фиктивной. Юную Лизу можно было спасти, только превратив ее в кишлачную таджичку, что и было сделано. Так дочь высокопоставленного царского сановника исчезла из поля зрения ЧК.
Как сложилась ее жизнь в новой семье неизвестно, но она всегда с чувством глубокого уважения вспоминала об этом человеке, который, несмотря на огромную опасность, спас ее, взяв к себе в дом.
Спустя десятки лет его сын часто навещал Елизавету Викторовну, всегда привозил гостинцы, возился с ее внуками. Их отношения были похожи на отношения брата и сестры, хотя он к ней обращался только на «вы».