А Петруха то, не молчал. Наконец он, голосом, срывающимся от возмущения на деспотизм взрослых, предложил ей потрогать свое ухо и решительно направился к доске.
Это было уже слишком. С визгом она вылетела из класса, в котором уже бушевал ураган.
Народ начал успокаиваться, подходить к Петьке и щупать его за пенопластовое ухо, которое было основательно приклеено к телу клеем БФ-2.
Вдруг в класс влетела завуч! По ее лицу было видно, что она чем-то недовольна. Причем очень! А вернее, разъярена! Ничего не говоря она подскочила к Дробышу, схватила его за их с Геком «произведение», и стала таскать в разные стороны, пытаясь оторвать ухо. Все в классе в раз стихли.
– Далось вам моё ухо. Вчера весь вечер таскали, сегодня опять все сначала. Больно же, – мотаясь из стороны в сторону, выпалил Петька.
Одновременно с этой фразой ухо разлетелось на куски, а завуч по инерции полетела в противоположный угол, где благополучно перевернула кадку с фикусом.
Придя в себя, она неторопливо по-учительски одернула платье, прошла к двери, и указательным пальцем поманив Гека и Дробыша за собой, вышла из класса.
Шутники поняли, что повторного приглашения ждать не стоит. Быстро собрали сумки и поплелись к выходу.
В классе чувствовался праздник и оголтелое веселье. Горе «героям» же было не до смеха.
Вслед за завучем они втекли в учительскую.
В учительской с десяток педагогов стояли вокруг кушетки, на которой, казалось, без чувств полулежала «Кошка». Кто-то давал ей что-то нюхать, кто-то держал стакан с водой. Одним словом, все были заняты!
На ее щеках были видны следы от слез, а размазанная тушь на припудренном мелом лице смотрелась зловеще и делала Елену похожей на вампира. Короче страх!
Классная тоже была здесь. Она смотрела на своих воспитанников молча, глазами полными недоумения.
Завуч решительно, раздвигая столпившихся педагогов, прошла к кушетке, нагнулась над пострадавшей, потрясла ее за подбородок, а когда та открыла глаза, сказала:
– Елена Дмитриевна, успокаивайся. Я уже вылечила твоих любимчиков. Вот, полюбуйся! Живы, здоровы! Ты ещё плохо знаешь этих наглецов!
Гек внутри возмутился:
– Почему во множественном числе? Я же больным не притворялся!
– И вообще разве педагог имеет право так говорить про учеников, тем более в их присутствии?
Они с Петькой стояли как две юных гимназистки, смущенно опустив глаза, скромно ковыряя пальчиками ладошки перемазанные клеем.