Мертвым сочтут, пропавшим который год.
Я буду юнгой, и твой корабельный плен
Сведет на нет тяжесть прежних забот.
Уйти бы в море, а? Капитан Синдбад,
Я умею плести венки из красивых слов.
Хочешь, я сочиню для тебя неземной рассвет,
Пока здесь, на суше, не наломала дров.
Ты отпускаешь меня, да и я не держу –
Плыви куда хочешь, ищи идеальный мир.
Я не могу, скрывшись под паранджу,
Ждать годами, когда вернется кумир.
Уйти бы… К черту, свой снаряжу фрегат.
Да, убегай. В дебри райских земель.
Я озарю кровью лихой закат -
На всех парусах мимо севших на мель кораблей…
Так то вот, милый… Прощай, капитан Синдбад.
В сеть моих сказок пойман, халиф в плену.
У этой притчи будет плохой конец,
Твой корабль сбивается с курса.
Камнем идет ко дну.
Я устала ловить обрывки, сплетать суровую нить,
Снова Атропос рвет пряжу твоей судьбы.
Ты ведь не хочешь вниз по течению плыть -
В моем рассказе томится горечь
неотвратимой беды.
Поздно просить. Не вяжется хэппи энд.
Ты мог бы давно умереть – тысячу раз.
Сегодня Синдбад, я тороплю рассвет.
И завершаю прерванный свой рассказ.
Тысяче первый, дозволенной речи бред -
Я вдруг запнусь, не подберу слова.
Казните, халиф, я потеряла дар -
Моя любовь, в который раз,
в сказке моей умерла…
Июль 2008
Сегодня луна безумна -
Белело лицо от гнева.
Я бедный простой игумен,
Прекрасная королева.
Мне исповедь ваша камнем,
Легла на больное сердце,
Орган наполняет башню
Звучаньем минорных терций.
Лица я не видел краше,
И мыслей не знал чернее,
А вы, загоревшись блажью,
От мыслей греховных млели.
И медоточивой речи
Внимал я, умом смущенный,
На блюде главу предтечи
И то бы подал покорно.
Истерзанный сладкой пыткой,
Не ведавший жизни вкуса,
Я жертвою пал в попытке
Бороться с ее искусом.
Сегодня луна безумна…
Я выстоял, бог свидетель!
Вы рвали на лютне струны,
И шнур из корсажных петель.
Орган наполнял минором
Истекшее кровью сердце,
Себе я казался вором,
С ключом от заветной дверцы.
Но горек был плод победы -
Белело лицо от гнева,
Вы были в плену Эреба,
Прекрасная королева.
А я, подарив свободу
От сует мирских и плоти,
Я – самый последний грешник,
О душах чужих в заботе.
Я плачу над хладным телом,
И нет избавленья муке,
А ваша улыбка, Белла,
Застыла. Лилейны руки.
Сегодня луна безумна,
Пурпуром окрашен мрамор,
Я бедный простой игумен…
И… как же идет вам траур…
Я был не достоин, Боже,