Сладкое тело неженки было мягким, хоть и абсолютно деревянным. Даже сексом это назвать нельзя. В сексе хоть бабы стонут от кайфа, и дважды просить мне никогда не приходится. На хуй сами запрыгивают, но только не эта… Эту же девчонку я просто выебал, при этом даже не получив ни хрена. Удовольствие только оттого, что больно ей было. Тут даже без вариантов с моим-то размером, однако почему я не добил ее? Хотел же, но нет. Рано. Еще придет ее час.
Я сижу у камина до шести утра, пока мой взгляд не падает на ее пальто, брошенное на пол у кресла. На улице минус два, а значит, что в подвале ничуть не больше.
Я смотрю на острые языки пламени, слышу хруст костра, но перед глазами она. Голая, такая красивая и нежная, дрожащая, скулящая подо мной так, как будто я ее не трахал, а, блядь, резал ножом просто. Было видно, что эта девчонка ни разу еще с мужиком не была, и ее просто трясло подо мной. От ужаса.
Когда смотрю на пламя, картинки воспоминаний начинают сменяться, и я отчетливо вижу кадры сестры, а точнее, того, что от нее осталось, и злость снова подкатывает к горлу. Совсем еще ребенок. Она даже в школу не успела пойти, она, блядь, даже не жила!
Не забуду. Никогда не забуду того, что сделал моей семье род Коршуновых!
Я достаю ствол и проверяю обойму. Полная.
Отлично. Пришла пора проведать мою добычу.
***
Открываю дверь подвала и быстро нахожу ее взглядом. Девчонка абсолютно голая лежит на мате. Лицом к стене. Ноги к себе подтянула. Копна волос завитыми локонами рассыпалась по спине, плечам и прикрывает лицо. Кукла, блядь. Фарфоровая.
Цепь не натянута, но вижу, что вставала она, по крошкам корма. Обе миски опрокинуты.
— Ты должна вставать, когда я захожу.
Никакой реакции. Вообще ноль. Так и лежит, отвернувшись к стене. Упрямая. Отцовский, сука, характер пробивается уже.
Сжимаю зубы и подхожу ближе.
— Ты слышишь меня? Встань!
Не реагирует, и я теряю терпение.
Наклоняюсь, за плечо ее беру, на спину поворачиваю и тут же охреневаю.
Мало того, что неженка холодная как лед, так еще и в крови. Вся!
Когда уходил, не было такого точно. Блядь.
Быстро осматриваю девчонку. Длинные царапины на руках, животе и особенно на шее. Словно сама она себя драла ногтями. Сильно, старалась, сука, вот только на хрена, спрашивается?
— Кукла!
Трясу ее, но Коршунова не шевелится. Цепь только звенит, раздражая меня вконец.