Шишечка примчался очень быстро. На лицо зелёный. Его
матрос-спасатель, увидев Карпыча, развёл в сторону руками и
проорал:
— Не нашли нихрена! Надо же, в первый день, и так сразу. Я вон
два часа сидел, пока не сняли.
— Где сидел? Кто сразу? — ответил недоуменно мой шеф.
Подбежал Шишечка и затараторил:
— Карпыч, нет нигде этого пацана поляка. Погранцы говорят на
канале, не снимали никого. Может вплавь ушёл, надо вдоль буйков
пройтись.
— Ты чего несёшь, малахольный, кого нет нигде? — продолжал
комедию Карпыч.
— Да Анджея этого, матроса твоего!
Я зашел сзади Шишечки и рявкнул:
— Дядь Миш, мы идём или нет? А то я так в первое дежурство
никуда и не выйду.
Шишечка подпрыгнул и уставился на меня. Я уже успел высушить
волосы, одеть шорты и тельняшку, и даже расчесался.
— Ты чо, ты чо! — заорал Шишечка, — Ты специально?
— Совсем ёбнулся малахольный. Андж тут всё время был, — сказал
Карпыч, — Это ты куда-то в море не по расчасовке пошёл. Херню
какую-то несёшь. Иди к Вальке сходи, у тебя солнечный удар
походу.
Шишечка, сделав скорбное лицо, ушёл. Однако поздно было, его
матрос назвиздел всем, что Шишечка получил солнечный удар и решил,
что высадил нового матроса на пограничный буй и целый час его там
искал. А новый матрос всё время был на месте и спокойно ушёл на
патруль. Шишку потом долго мучали медики и даже послали в
Новороссийск на какую-то медицинскую комиссию. Тому нет бы,
промолчать, так он всем чуть ли не клялся, что вывез меня в море и
бросил. Ну, какому человеку в здравом уме придёт такое в
голову?
А мы с Карпычем вышли в море на мой первый патруль. Он меня
попросил не называть его по отчеству в личном общении. Поэтому на
первый патруль я вышел с Михой или Михом. Я сказал, что это типа
по-польски. А Карпычу понравилось.
Блин, сколько загорелых и незагорелых тел в море. Глаза
разбегаются. А с «Центральной» через систему вещания несётся:
— Это лето привет оооо.
Я эту группу «Родник» даже не помню в каком классе слушал!
Может, поновее что ему привезти?
Мы отошли на своём алюминиевом «Востоке» к дальним буям и,
заглушив двигатель, потихоньку покачивались на волнах.
Меня Карпыч загнал на бак с биноклем и заставил наблюдать за
межбуйковым пространством. Сам мичман нацепил наушники радиостанции
и о чём-то общался с центральной вышкой. Из-за волн наблюдать было
неудобно. Я, скрестив ноги, сел по-турецки и пытался хоть
что-нибудь увидеть. Жопу начало припекать. Пришлось сесть на
спасательный круг.