Выхожу из ванной и направляюсь на кухню. Только сейчас понимаю, что здесь орудовала Маша. На плите почти целая противень мяса, а рядом кастрюля с гречкой. Сам не понял, как усмехнулся в голос. Ну вот как донести до этой девчонки хоть что-то? Сказал же – не готовить. Сказал – сидеть дома. И что в итоге?
Однако приятно, чего уж там, рука сама собой потянулась к еде. Хотелось бы, чтобы было невкусно. Но она в очередной раз меня удивила. Даже поводов для подтрунивания не дает с этой чертовой готовкой. А я ведь был уверен, что она никогда не сможет приготовить ничего толкового.
Вдоволь наевшись, засел за ноут. Поздновато для выбранных развлечений, но ей должно понравиться. Дебил я, конечно, редкостный. А ведь раньше не был замечен в мазохизме. Но как объяснить то, что я понимаю, что смотреть на Машу и трогать ее нельзя, но при этом собственноручно придумываю очередное общее времяпрепровождение. Нет, не дебил. Идиот.
Не трогать. Вот просто нельзя трогать. Держаться подальше. Ну что здесь сложного? Кто бы мне сказал еще месяц назад, что я буду мысленно уговаривать себя кого-то не трогать. Я же не животное. Не одичавший зэк, годами не видящий женщин. Что сложного в том, чтобы держаться от нее подальше? Татуировку на ладони набить: «Не трогать и не смотреть»?
А вот ей смотреть можно. И это хреново. Потому что я, так или иначе, это замечаю. Если уж признаваться самому себе, мне чертовски приятно ловить на себе Машины взгляды. Потому что я к таким не привык. Женщины, с которыми я имел дело, вот так как она не смотрели. И ведь даже не могу объяснить, что такое в ее взгляде меня вставляет. Наивность? Заинтересованность во мне не в качестве сексуального объекта или кошелька? Возможно.
Мысленно уговариваю себя, что это последняя совместная вылазка куда-либо. А дальше? Наверное, если бы не звонок в дверь, я расписал бы в голове все варианты, каждый из которых плохо заканчивается для меня и моей семьи. Подхожу к двери: не Маша. Пропускаю в квартиру старого знакомого, который однажды помог мне, взяв на работу без рекомендаций и не только. И вот парадокс, на котором я только сейчас заостряю внимание, его зовут так же, как и Машиного папашу.
– А вы не изменились, Григорий Александрович.
– А ты да. Борода лесника тебе не идет.
– Спасибо за комплимент. Пройдете?