Данила ответил, что он ни взвара, ни мяса не хочет и женщины ему нигде жить не мешали.
– Так чего ж тебе нужно и зачем ты пришел?
– Я убил человека и мучаюсь от этого в совести. Я уже обошел всех патриархов и папу и всем каялся.
– Вот ты счастливец, сколько ты видел святыни. Это не то что я, несчастный, верчусь у моего очага. Хочешь, я тебя угощу крылом красной птицы, а ты мне скажи поскорей: что сказали тебе патриархи и папа?
– Они мне сказали, что на мне нет греха за убийство, но я этого не чувствую и пришел теперь к князю.
– А это ты и напрасно сделал, – сказал приспешник. – Я от природы охотник все знать и скажу тебе прямо, что если тебе не удовольнил своим прощением патриарх, носящий образ великого Марка[16], то может ли князь что-нибудь тебе сделать. Он тебе не простит убийства.
– Вот я того-то и желаю, – отвечал Данила.
– Ты хочешь получить смертное наказание?
– Я хочу получить то, чего я достоин, чтобы дух мой отстрадал свою вину и очистился.
– А это тоже любопытное дело: у князя есть судбищное место, где он садится и разбирает народ. Ты погложи здесь вот эту лепешку, а я разбужу княжьих отроков и приду послушать, когда князь разберет твое дело: велит ли он тебя распять на дереве или прикажет тебя отвести на потраву в зверинец.
Приспешник побежал сказать о Даниле княжьим отрокам, а те взяли его, отвели к темничному стражу и велели держать под крепким караулом, пока князь захочет судить людей и тогда его потребует.
Набили Даниле на шею тяжелую колодку и бросили его в яму надолго.
* * *
Дожидался Данила в яме княжьего суда не день, не два и не месяц, а много лет; во все это время князь был то на ловах, то в боях, на пирах и в ристаньях, но, наконец, раз он воротился в свой стольный город и, всеми иными делами наскучив, захотел рассудить ожидавших его связней. Вышел для этого князь из терема и сел на свое место, а отроки начали подводить к нему одного за другим виноватых и сказывать на них вины, какими кто преступился.
Князь всех рассудил и приказал, кто кому должен заплатить и кого за какую провинность чем наказать надо, а когда дело дошло до Данилы, то отроки о нем сказали:
– Этот старый человек, которого видишь (ибо Данила уже состарился) явился сам на твой суд по своей доброй воле. Он сказывает на себя убийство.
Князь удивился, что Данила уже стар и слаб – так, что едва ли он мог с кем-нибудь сильничать и кого-нибудь убить.