– Теперь, – молвил он, – я не могу оказать тебе помощь, какую имел желание сделать, – и при этом он удержал своею рукой руки Евлогия-скорописца, распускавшего связки кисы, где хранилось золото, присланное для раздачи новым христианам.
Тения же, услыхав это сожаление Милия, не обнаружила никакой особой, усиленной тревоги и сказала ему спокойно:
– Разве для Феодоры и для твоего милосердия не все равно оказать помощь тому, кто в ней нуждается?
– Нет, – отвечал Милий, – мы должны помогать прежде своим по вере, а потом чужеверным.
– В таком случае помоги моему мужу и детям – они все вашей веры.
Милий обрадовался.
– Если муж твой и дети той веры, которой теперь отдают высшие люди высший почет в Византии и в Дамаске, то тогда совесть моя дозволяет мне оказать тебе помощь. Подойди же сюда и возьми по монете для каждого из кисы добрых даяний.
Тения отвечала:
– Господин, мне некстати опускать самой руку в мешок: я питаюсь сам-пять, – повели, чтобы отрок твой дал мне, что определит твоя щедрость.
Милий велел отроку дать ей десять цехинов, а потом спросил у нее:
– Какое ты сделала зло или чем проступилась против закона?
– Милосердое Небо до сего дня хранило меня от злого деяния, – ответила Тения.
– Ты, может быть, судишь так по своей языческой совести, и тебе только кажется, будто ты не сделала ничего преступного.
– Нет, я и в самом деле не сделала ничего преступного.
– В таком разе за что же тебя лишили свободы и держат в этой душной и страшной темнице?
Тения отвечала вельможе, что она вовсе не невольница и свободно может приходить сюда и выходить отсюда, а сидеть здесь, в этой душной и страшной темнице, ее побуждает сострадание и любовь к мужу, который тут заключен и томится за то, что он не может заплатить денег купцам, доверившим ему свои товары.
– Когда же ты надеешься выкупить своего мужа?
– Я не имею на это никакой надежды и только делаю то, что могу: я приношу ему пищу и стараюсь его утешать и поддержать в нем бодрость.
– Мне кажется, ты могла бы сделать для него гораздо больше, чем это.
– Ах, яви свою милость, научи меня, что я могу сделать, чтобы возвратить свободу Фалалею, и ты увидишь, что у меня не окажется недостатка в решимости и твердости, я исполню все, что для этого нужно.
– Нужна только одна твоя решимость.
– В таком случае это уже сделано. Не медли же, говори как можно скорей и понятней, что я должна принести счастью семьи моей в жертву? Жизнь мою?