Владимир провел ладонью по щеке – надо бы побриться, да, надо побриться. Позавчера немцы жгли школьную библиотеку, и перед школой горел огромный костер из книг – об этом рассказывала вчера ученица шестого класса Клава Павлова, – рассказывала испуганным шепотом, проглатывая слова («Владимир Степанович, ой, прямо в костер! Ой, и Толстого и Ленина, а потом вынесли Пушкина… Ой, Владимир Степанович, все горит! Горького тоже жгли!»).
Скворцов все щупал пальцами подбородок и глядел на пустынную, залитую солнцем улицу, где хозяйничали сейчас одни пчелы, и вдруг почувствовал мелкую дрожь стен, стекол окна, пола. Показался танк, с пушкой назад, с откинутым люком, в котором по пояс торчал молодой, хохочущий солдат с длинными растрепанными волосами. Танк раздавил улей, по-хозяйски поерзал со стороны в сторону гусеницами, вертанулся вокруг оси так, что голова танкиста в люке ошалело мотнулась, и задом стал отползать назад по дороге.
– Что там? – спросил Егор Иванович.
– Забавляются, – тихо отозвался Скворцов. – С пчелами воюют.
Егор Иванович поглядел и пошел опять чистить картошку, а Скворцов остался у окна. Некрашеный потрескавшийся подоконник с вырезами для стока воды был ему низок, и приходилось стоять, пригнувшись, он хотел пододвинуть табуретку, чтобы сесть.
– Владимир Степанович, сходи принеси дров, – попросил в это время Егор Иванович. – Там, под навесом, готовые есть, на всю зиму наготовил, старый дурак.
Скворцов не отозвался. Пустынная до этого улица как-то сразу переменилась, пробежала женщина с узлом, она бежала и оглядывалась, и дети и женщины выбегали из изб. Затем в строю прошли солдаты, пропылила колонна машин. Скворцов толчком распахнул окно, и в избу ворвался шум – крики, плач, происходило что-то очень плохое, не происходило, а уже произошло. Он быстро оделся, натянул на себя рубаху, Егор Иванович выбежал во двор, через минуту вернулся.
– Скорее! – сказал он, засовывая что-то за пазуху. – Кругом солдаты, вся деревня окружена. Я так и думал – неспроста эта тишь да гладь. Скорей, огородами в конопли, – может, еще проскочим. Там у меня грядка подсолнухов, а через выгон проползем как-нибудь.
– Не проползем, – медленно отозвался Скворцов. – Чего мы ждали?
– Поменьше рассуждай. Пошли, пошли!
– Пошли, я готов.
– Вот попались, хуже и не придумаешь.