Итак, чрезвычайно соблазнительная возможность заявить: нет никакого внимания самого по себе, есть лишь ощущения, которые захватывают все сознание, поглощая его. Или же это всего лишь легкий путь, позволяющий закрыть вопрос? И жить дальше спокойно, почивая на лаврах.
Привела ли английская ассоциативная психология к простой и действенной прикладной работе? Нет. И даже более того: она – одно из самых непростых и трудно понятных детищ европейского ума. А чародеев, которые могли улучать внимание, англичане просто сожгли заранее, чтобы не мешали торжеству грядущей науки.
Нет человека, нет проблемы. А спорить с нашей правотой нельзя, потому что некому. Классический имперский подход, применяющийся и сейчас, и в истории. Тогда почему империи рушатся? И не рухнет ли однажды и та наука, которая стала теперь империей ума?…
Как я уже писал, «русский Дарвин» – Тимофей Петрович Соловьев, в своем труде «Внимание как органическая сила. Опыт биологической теории внимания», вышедшем в 1901 году уверенно писал:
«Главными представителями психологической феноменальной теории внимания являются: Кант, Гербарт, Джемс Милль…» (Соловьев. С.13).
Его уверенность покорила меня, и я проверил все доступные мне работы Канта. Как ни странно, но внимание не являлось предметом его исследований, и единственная работа, в которой он хоть как-то говорит о внимании, это та самая, на которую и ссылается Соловьев – «Антропология с прагматической точки зрения».
Кант выпустил эту работу как завершающий труд своей жизни. И. Ларионов в статье, посвященной «Антропологии» Канта, приводит его рассуждения:
«В письме профессору Штейдлину (1798) он говорит об этой работе как об уже почти завершенной и ретроспективно обрисовывает ее первоначальный замысел: „В соответствии с моим давно намеченным планом работы в области чистой философии мне предстояло решить три задачи: 1) Что я могу знать? (Метафизика). 2) Что мне надлежит делать? (Мораль). 3) На что я смею надеяться? (Религия); за этим должна была следовать четвертая задача: Что есть человек? (Антропология…)“».
Когда читаешь критику или просто статьи о Кантовой «Антропологии», невольно проникаешься величием замысла и ощущаешь потребность молчать рядом с титанами…
Но если честно, мое поверхностное знакомство с этой работой повергло меня в печаль, и оставило ощущение, что она написана моралистом эпохи Просвещения, что, кстати, соответствует действительности. Несмотря на то, что Кант говорит в этой книге о познании себя и о познании человека вообще, книга во многих своих частях просто неумная и почти во всем, что интересовало меня, поверхностная.