– На милосердие. Надеялась и ждала милосердия. Понимания. Жалости.
Смотрел в её детские глаза и ловил себя на мысли, как такое может быть? Она смотрит на меня детскими глазами, при этом взгляд бл…й.
– На милосердие, – звонко рассмеялся и, отпустив её волосы, отошёл на пару небольших шагов назад. – Ника, я похож на человека, который проявит милосердие к красивой, аппетитной девочки. Серьёзно, милосердие. Понимание. Жалость. Да я и слов таких не знаю.
Вот же дура-малолетняя, она же для меня словно свежий, холодный ручеёк в пустыне. Быть рядом с ней и не напиться это для меня смерти подобно.
– Артём, мне очень больно, – прощебетала, словно раненая птичка, Вероника. – Как жить дальше? Что делать? Куда идти? Чтобы не сделала, буду виновата. Мне либо сестре помогать, но при этом предавать Ивана, или продолжать ждать любимого, но тогда Аня может потерять какую-либо надежду на восстановление. Одна операции не позволит ей вновь встать на ноги. Нужен целый курс.
Девушка вздрогнула и в считаные секунды развернулась ко мне, теперь её бездонные, сапфировые глазки были направлены на меня. Она, не отрываясь, смотрела в моё лицо, при этом, казалось, что её взгляд проникает под мою твёрдую, грубую, толстую кожу и точно попадает в самое сердце.
– Ника, ты, что пытаешься сделать? Не стоит играть со мной, девочка.
Вероника приподняла голову и, сделав пару жёстких, уверенных шагов в мою сторону, пронзительно блеснула огромными глазами, которые были наполнены обжигающей болью.
– Обними меня. Просто обними и скажи, что всё будет хорошо. Обмани, пусть я хоть немного побуду в спокойствие. Иначе, с ума сойду. Я просыпаюсь ночью и вздрагиваю. Ищу его, но вместо Ивана лишь одинокая, безжалостная подушка. Я умираю. Задыхаюсь. Если бы не сестра и родители, то дальше смысла жизни у меня бы точно не было.
Теперь вздрогнул я, услышав непростительную реплику Вероники. Эта глупая девчонка, которая только-только перешагнула двадцатилетней рубеж, в действительности задумывается о смерти.