В том 1418 году пришли впервые цыгины / так прозываются язычники / в Гельвеции / близ Цюриха и других мест /…из коих было мужчин / женщин и детей примерно около 14 000 человек / но не одной толпой / а разбросанные там и сям. Они выдавали себя за тех / которые изгнаны были из Египта / и поэтому вынуждены были в нужде влачить существование 7 лет совершая покаяние. Они соблюдали христианские обычаи / носили много золота и серебра / но вместе с тем бедные платья. Их снабжали деньгами собратья из их отечества / они не испытывали недостатка в пище / платили за еду и питье / и через семь лет якобы должны были отправиться домой[18].
Прямое совпадение касается как состава, хотя и не преувеличенной численности группы, так и христианской принадлежности, богатства и восточного происхождения. Отнесение к уже известному станет впредь еще более отчетливым. Паломники и кающиеся, которые поодиночке или группами, либо бедные и просящие милостыню, либо вполне обеспеченные – кочевали из страны в страну в поисках вечного блаженства, – это средневековая повседневность. В этой связи становится приемлемой версия о египетском происхождении цыган, нашедшая свое отражение в английском их обозначении как gypsies, подобно числу семь, освященному в народном религиозном сознании благодаря библейскому повествованию о сотворении мира. «В нужде» (im eilend) означает в средневерхненемецком не только материальную бедность, но и то прискорбное состояние, когда люди оказались вне своей страны. Что, в свою очередь, объясняет их появление на чужбине и полные надежд взгляды, обращенные к городу Берну, предстающему ныне как средоточие любви к ближнему и как прибежище пилигримов, которые ищут защиты. Примечательно – и не только потому, что другие хроники исходят из противоположного – то предположение, что у «цыгинов» за Средиземным морем есть «родина», связь с которой не утрачена. Нет нужды повторять, что это заявление ни на что не опирается – ни в народных генеалогиях, ни в путевых дневниках того времени. И все же хроника рассказывает о некоем успокоительном обещании: о предстоящем возвращении на далекую родину после совершенного покаяния. Поэт-романтик Ахим фон Арним (1781–1831) расскажет эту историю в своей новелле «Изабелла Египетская. Первая любовь императора Карла Пятого» и расцветит обещание своими фантазиями.