, а ведь он исколесил всю Европу в качестве посланника короля. Цыгане не вызывают у авторов средневековой литературы, ориентированной на широкую публику, будь то эпос или шванк, никакого творческого интереса, причем даже тогда, когда их появление оказывается предметом совещаний на самом высоком уровне – на заседаниях рейхстага (с 1497 г.). Ситуация меняется только после того, как Себастьян Мюнстер (1488–1552) посвящает им целую главу с богатыми иллюстрациями в своей «Космографии» (лат. 1544, нем. 1550), постоянно переиздававшейся и широко распространенной.
Какие события, наблюдения, догадки и истории из хроник остались в памяти потомков? Прежде всего это неизменно повторяющийся базовый образ чужаков, пришедших из дальней дали под городские стены и мечтающих о помощи и о том, чтобы их впустили:
И вот, когда настал 1427 год, к Аугспургу подошли люди с женщинами и детьми, и назвались пришедшими из Египта, и над ними стоял герцог; они, должно быть, осели в Россенау. Их с тех пор называют цыгайны, и потом они еще часто приходят[33].
Любекская городская хроника уже располагает сведениями, чтобы сообщить подробности про их скитания[34]. Как и другие хроники, она исходит из предположения, что незнакомые искатели покаяния относятся к меньшинству еретиков или конвертитов внутри христианской общины. Как и повсюду, у них, возможно, были епископы, которые следили за соблюдением христианских ритуалов. Впрочем, картине готовых к покаянию паломников противоречит высказываемое во многих хрониках обвинение в воровстве и обмане. Тем самым они попадают под другой, социальный угол зрения: становятся толпой бродяг, мошенников, поддельных нищих и воров. От названного сброда они отличаются групповой структурой и наличием герцогов и графов, которые, подобно местной знати, выделяются одеждой и привычками, и вдобавок тем, что у них на руках есть рекомендательные письма из самых высоких инстанций. Одну из этих охранных грамот, «которая была у них на папирусе»[35], ту самую, которую они получили от короля Сигизмунда, летописец Андреас Регенсбургский включает в одном из списков в свои заметки, так что содержание до нас дошло[36]. Это не единичный случай. В Государственном архиве Карлсруэ находится рекомендательное письмо графа Фридриха Пфальцского, написанное в 1472 г. для «благородного Бартоломеса, графа из Малого Египта»