Мой сосед сзади мужчина лет сорока очень тихо шепнул мне на ухо, наклонившись вперед.
– Пытаюсь.
Боевики сидели снаружи у костра, они врубили музыку на радиоприемнике и до нас доносились их смех и голоса.
– Я видел у тебя есть телефон.
– А толку от него? Я не могу позвонить.
– Попросись в туалет и позвони.
– У меня двое детей, если меня убьют они останутся одни.
– Тогда дай свой сотовый мне.
Его так же могли убить, отобрать мобильник и тогда все шансы сказать Изгою где я у меня отпадали.
– Я сама.
– Так действуй. Нас скоро здесь всех перестреляют.
Я посмотрела на спящего Яшу и на Таю. Судорожно сглотнула. Третий день плена. На них грязные вещи, Тая запрела. Вчера она плакала от голода и просила кушать, я отдала им последние бутерброды. Утром она начнет просить есть и Яша тоже. Я должна придумать где взять еду, найти для них воду. Вечером укачивала Таю, перебирая ее волосики и задыхалась от мысли, что это ее отец обрек нас на все эти ужасы.
«Хочу к папе». – тихо канючила она, а я не знала, что ей сказать. Что это Макс заставляет их голодать, что он ушел от нас? Яша ничего не спрашивал, даже о том где сейчас его отец и мне почему-то казалось, что он все понимает. Видит мой страх, мои слезы, когда я снова и снова рассматриваю газету и понимает. Он с упреком смотрел на меня и отворачивался к окну.
– Хотели бы уже перестреляли. – ответила я и прижала к себе дочь.
– Не вынуждай меня отобрать у тебя сотовый силой.
Мужик схватил меня за плечо, и я резко повела им, сбрасывая его руку.
– А ты попробуй! – огрызнулась и щелкнула перочинным ножиком, ткнула острием ему в запястье, – Я тебе яйца в дырочку обеспечу. Только тронь!
– Дура! Я помочь хочу! Думаешь, когда твои дети орать от голода будут боевики их не пристрелят, как пацанам того?
– Не надо мне помогать я сама себе помогу.
Он прав. Надо что-то делать. Время идет. Может быть Яша и потерпит, а Тая начнет хныкать она слишком маленькая. Я уложила их рядом, накрыла своей курткой и пошла к выходу, подняв руки вверх.
– Куда прешься?
Один из боевиков преградил мне выход из автобуса.
– В туалет хочу.
– Зачастили с туалетом, да? Терпи до утра.
Я заставила себя проглотить жуткую неприязнь и чувство, что меня разрывает от страха и ненависти. Заставила себя улыбнуться.
– Не могу терпеть. Ну очень надо. Пожалуйста сжальтесь над девушкой. Вы ведь мужчина…настоящий мужчина не чета нашим. Никогда русские не нравились…