– Я, Николаша, уже отстал от технического прогресса. Хочу своей внучке хороший телефон подарить, а мало что в них понимаю.
– Телефоны – это моя стихия, – улыбнулся Колька. – Проконсультирую, не сомневайтесь.
Из подъезда вышел сын Михал Михалыча в белоснежной рубашке и в темных модных очках.
– У меня репетиция, скорее всего, ночевать не приеду, – небрежно бросил он отцу и направился к машине.
– Здравствуйте, Олег Михайлович, – крикнул ему в след Колька.
Тот, не оборачиваясь, поднял руку и исчез в машине.
– Ну и важный он у вас. Артист, одним словом.
– Ох, Николаша, грустно мне смотреть на взрослого мужика, впадающего в подростковый период, – старик достал платок и вытер слезившиеся глаза. – Стыдно за него.
– Да ладно, профессор, с кем не бывает… Я у вас спросить хотел.
– Спрашивай, Николаша.
– Я нашел икону, но не пойму, кто на ней изображен. Поможете?
– Приноси, Коля, будем разбираться.
– Я сейчас, быстро, – и он скрылся в подъезде.
Николай летел вниз по лестнице, держа перед собой двумя руками икону. Тетка Сима закрывала дверь, напевая мелодию из своей молодости. Увидев несущегося Кольку с иконой, отпрянула в сторону.
– Ох, свят, свят, никак что-то случилось, – всплеснув руками, прошептала она. – Коль, что там у вас произошло?
– Не до тебя, теть Сим.
Услышав такой ответ, она встала, как вкопанная.
– Машка померла! Не выдержала проблем. Ох, горе-то какое…
Михал Михалыч сидел, умиротворенно глядя по сторонам. Солнце поднялось высоко, обдавая своей мощью и жаром.
– Ну и раскочегарилось не на шутку, еще чуток и дышать нечем будет, – сказал профессор приближающемуся Кольке. – И облака куда-то исчезли. Давай, Николаша, посмотрим, – он взял аккуратно икону.
– Так это же Николай Чудотворец!
– Мой тезка.
– Это ты его тезка, а не он твой. Великий святой Николай Чудотворец, вот и надпись, видишь в уголочке? – профессор обтер икону уголком своей рубашки. – Загрязнилась немножко.
Из подъезда выбежали тетка Сима и Люба из четырнадцатой квартиры. Сорокапятилетняя Любовь Всеволодовна выглядела довольно странно со сковородкой в руках, с бигудями на голове и босиком.
– Ох, горюшко-то какое, – заголосила она своим высоким музыкальным голосом.
Тетка Сима жалостливо спросила:
– Где она… В морге? – ее глаза «навыкате» выкатились еще больше, напоминая теннисные шарики.