- Ты?! - чего больше в этом голосе - узнавания или злобы? Старик никогда не отличался добрым нравом.
- Я.
- Ты стал так похож на Эсмарха, я уж думал, не его ли призрак ко мне явился в грозу. А сестра твоя где?
- Я не видел ее очень давно.
- Жаль. Проходи, раз уж ты здесь.
- Слуги?
- Нет никого, придут только утром. Мне теперь служат тролли. Ночью уходят, а перед рассветом стремятся скрыться во тьме моих стен.
- За мной гонятся. Я еле скрылся, чтобы попасть сюда.
- Псы короля? На нас пока еще не объявили охоту.
- Вы ошибаетесь, - выкрикнул принц слишком резко и тут же был втянут в сухое помещение замка. Тьма не развеялась до конца, магических светильников нет и в помине, только жалкие огоньки редких свечей разгоняют мрак по углам.
- Я знаю, что говорю. Сядь у камина, обсохни. Здесь тебе оставаться нельзя. Мой замок не должен повторить судьбу Оржедара. Из еды, прости, тоже ничего для тебя нет. Разве что можно пожарить небольшой кусок мяса на углях.
- Я, как и отец, люблю и ем мясо, не то что другие роды светлых. Если вы сомневаетесь, что сюда вошёл принц Рендер, можете проверить. Съём, все, что дадите, перед тем как уйти. Я голоден и устал.
- Верю, мой мальчик, верю. Я в долгу перед Эсмархом и помогу тебе в меру своих сил, но не больше. Мирабэль уже совсем подросла, помнишь ее?
- В детстве вы ее звали несносной девицей, позорящей своим буйным нравом весь род.
- Я этого не забыл. Она такой и осталась, не знает ни отдыха, ни покоя.
Кусок чудесной лесной опенины, обсыпанной пряными травами, быстро сомлел на углях. Юноша занял место за высоким столом, с видимым наслаждением поглощая каждый кусочек, насаженный на красивую латунную вилку, украшенную сверху гербом проклятого рода. Фарфоровая тарелка ничем не выдала секрет яда, которым любезный хозяин ее напитал. Другой бы наверняка умер, будь он на месте наследного принца. Эльф же крепко заснул. Еле слышно дыхание сложно заметить. Но хозяин счел своим долгом убедиться, что напротив него повалилось грудью на стол вовсе не бездыханное тело. Ухмыльнулся чему-то, когда после недолгой возни наконец смог различить еле слышно удары сердца под бархатной кожей.
- Такой же дурак как отец, слепо верящий каждому, кто решится протянуть руку. Моя внучка, моя прекрасная Мирабэль, никогда бы не поступила столь опрометчиво.