Раздвинула плюшевые шторы и шагнула в столовую.
Моя гостья стояла перед старинным резным буфетом и что-то разглядывала на верхней застекленной полке.
Кроме этого буфета, овального стола в окружении двенадцати стульев и кресла, чем-то напоминающего трон, в столовой ничего больше не было. Ну, еще старинные часы с боем, будившим меня по ночам в детстве.
Часы нужно было заводить специальным ключом, прикрепленным справа от циферблата, и долго осторожно подтягивать гирьки. Бабушка всегда занималась этим сама. И, конечно, после её смерти часы никто не заводил.
Сказать, что я удивилась, услышав бой часов – ничего не сказать! Допустить, что Агнесс похозяйничала и сама завела механизм мне и в голову не пришло.
Я отсчитывала удары. Часы умолкли, сообщив всем, что уже шесть.
- Как шесть? – я удивилась, решив оставить «на потом» выяснение, кто же все-таки завел часы. – Этого не может быть!
- Еще как может, - вздохнула гостья.
- Не может, - заупрямилась я. – Грымза выгнала меня в девять утра. Вы подсели на скамеечку где-то в десять. Разговаривали мы с вами максимум час. И потом отправились сюда. Не хотите же вы сказать, что мы шли семь часов?! Даже пешком путь от кофейни к бабушкиному дому займёт от силы два! Где потерялись еще пять часов?!
- Думать и сомневаться по дороге нужно было меньше, - проворчала Агнесс, - хихикнула: - И как ты назвала Герду? Грымза? Очень ей подходит. Впрочем, не вздумай её так обозвать на шабаше!
Я зарычала от возмущения:
- Мне надоели ваши намёки! Объясните, в конце концов, что происходит?!
- Конечно, - голос гостьи стал веселым. – У нас в запасе еще шесть часов! И здесь время будет идти, как ему и положено, - вздохнула: - Но сначала чай.
Я подошла к буфету. Открыла стеклянные створки. Уставилась на разнившиеся только наполнением, совершено одинаковые банки из матового полупрозрачного стекла. Пробормотала, не желая перебирать всё:
- Так, и где тут у нас мелисса? – о том, что запасы чая и кофе хранятся на нижней полке буфета, я хорошо помнила. Посмотрела на Агнесс, словно ожидая от неё помощи в поисках.
Гостья стояла перед баночками, выпучив глаза и разевая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Она тыкала пальцем куда-то вверх. Кроме повторяющегося: «Ма, ма, ма…» ничего выдавить из себя она не могла.
- И что вас так взволновало? – удивилась я, понимая, что кроме как волнением объяснить это заикание ничем нельзя.