- Побыстрей, время-то не резиновое – подгонял меня Маринэр.
Я закрыл глаза и доверился своим рукам. Руки быстро
перепрыгивали с одной рукояти на другую, пока моя правая рука не
схватила что-то. Открыв глаза, я посмотрел на то, что ухватила моя
загребущая правая рука. Шершавая на ощупь, тёмная, совсем не новая
рукоять. Навершие в форме головы волка, была изготовлена из
неизвестного мне материала почти чёрного цвета. Взяв меч в руки,
осмотрел его ножны, они тоже выглядели просто, тёмные и немного
потёртые, без каких-либо украшений. Потянув за рукоять, плавно
вытянул меч на свет, мой восторг достиг предела, серое и матовое
лезвие, было немного изогнуто вверх.
- Вот этот! – показал я ему свой выбор. Маринэр поднял на меня
глаза, почесал подбородок с трёх дневной щетиной, и высказал своё
мнение, по поводу моего выбора.
- Странный выбор, ты точно этот хочешь или ещё посмотришь?
- Не, точно этот хочу, а почему странный выбор?
- Видишь ли, Атон, да, да привыкай к своему настоящему имени,
первое оружие которое подбирает для себя ещё ничего не умеющий
человек, как правило, становится его основным. Кто-то выбирает
прямой как лом двуручник, кто-то секиру или лук. Ты же выбрал
эльфийский меч «правый брат», понимаешь, к чему я клоню?
- То есть, ты хочешь сказать, что есть и «левый брат»? –
догадался я.
- Ты правильно догадался, есть и левый, и у каждого из братьев
есть имя, которым его называет либо мастер, либо хозяин. Этот
зовётся Элькат, его брат Эльрат лежит вон там, где оружие для
левшей.
Я даже не подошёл к левому, а прыгнул к нему, выдернув его из
подставки. Наверное, в глазах Маринера, я выглядел идиотом,
смотрящим на мечи как на мороженое, которое есть нельзя, но мне
разрешили.
- Никто уже не помнит имя мастера, чьё клеймо стоит на этом
оружии, до нашего времени дошли только имена самих мечей. По нашим
подсчётам, этим мечам, где-то лет восемьсот, приблизительно.
- Сколько? – я переспросил, думая, что ослышался.
- Нет, ты всё правильно понял, именно столько. Ты вообще,
случайно, не обоерукий? Это я так, к слову.
- Я, честно сказать, не знаю, - ответил я, и стал
вспоминать, что я могу делать левой рукой. Пришёл к выводу,
что кроме как хорошо врезать с левой руки, больше ничего не
могу или просто не помню. Наверное, мои мысли были написаны на моём
лице, потому что Маринэр отодвинулся от меня на шаг. Несмотря на
то, что я влюбился в эти мечи с первого взгляда, я стал понимать,
что мне они не светят. Маринэр улыбнулся, уловив то, о чём я
думал.