Он замедлил шаг, вынул из кармана тканевый мешочек, набитый сушёным горохом. Взвесил в руке. Потом – вытащил часы-брегет и, откинув крышку, вгляделся в лунно-белый циферблат.
Превосходно. Он всё успеет. И на Обелиск, и на Гибралтарскую площадь. Просто покормить голубей. Просто попрощаться.
Он шёл сквозь ночь, и холодный ветер приятно обдувал его лицо. Когда-то, в далёком одна тысяча шестьсот шестьдесят шестом, этот ветер, воздух, в секунду сжигал лёгкие. От земли исходил такой жар, что дымились подошвы, лопались кожа и глаза…
В память о чудовищном Пожаре и поставили Обелиск, с высоты которого можно было и теперь, в двухтысячном году, обозреть весь Линдо.
Шаги непроизвольно ускорились.
Триста сорок пять ступенек чёрного мрамора. Он преодолеет их в четыре прыжка. Взберётся на самый верх, где темнеет железная сетка. И в последний раз вобьёт в память панораму когда-то любимого города. А потом…
Звездой лежать на белом, точно молотая кость, песке. Дремать под уютный рокот волн, что накатывают на берег. Потягивать через соломинку кровь знаменитой Мэри… И ждать, пока солнце, наконец, выжжет из него все эти ливни и туманы.
Он променяет Печальный Остров на Счастливый Континент. Без труда найдёт уголок, свободный от аборигенов и туристов – кенгуру и коалы не в счёт. Пальмы сменят фонари.
Это будет славное одиночество. Такое заслуженное, такое выстраданное, и…
Тот, кто однажды сыграл в ящик, больше не пугается внезапных шагов за спиной.
Однако Дориан заставил себя вздрогнуть и запоздало обернуться.
Позади него, поигрывая ножом в руке, ухмылялся рыжеволосый детина.
– Здоро́во, Джек.
Ох уж эта альбийская привычка обзывать незнакомца «Джеком»…
– Прошу прощения? – вскинул бровь Дориан.
Глаза рыжего нехорошо блеснули.
– Потроши карманы, Джек! Или я буду потрошить тебя, – зловеще пригрозил он.
– Нет-нет-нет! Я всё отдам!
Рыжеволосый не отличался сообразительностью. Покладистость «жертвы» быстро расслабила его. Он убрал нож и начал разглядывать передаваемые ему ценности: серебряный брегет с печальным солнцем на крышке, толстенькую пачку цветных банкнот и металлический кошелёк, в котором лежали плотно притиснутые друг к другу монеты.
– Неужто соверены? – прищурился вор и гоготнул, поверив своей удаче. – Они! Точно они!
– Дедушкин запас… Фамильная драгоценность… – печально вздохнул Дориан. – Быть может, вы оставите мне хотя бы…