Двуликие. Ведьмино пламя - страница 24

Шрифт
Интервал


– Нет!

Дайана закричала, отшатнулась в никуда… И заморгала, осознав, что она – дрожащая и перепуганная – по-прежнему стоит посреди своей библиотеки.

Тонкая книжица валялась у самых ног. Странное, плохо осознаваемое чувство шептало Дайане отшвырнуть её подальше, пнуть, словно мерзкую жабу, чтобы никогда-никогда-никогда больше не прикасаться к ней…

Но Дайана заставила себя поднять все, до одной, книги и хаотично, кое-как рассовать их по нижним полкам. «Книга Джеймса», взятая в руки последней, была задвинута в самый дальний угол, и Дайана долго смотрела на неё, беспокойно кусая губы.

Ничего. Теперь она знает, где её найти. И найдёт, когда захочет. Если захочет. А пока…

Надо подумать.

Дайана схватила том «Пришествие Моргейны» со стола, крепко прижала к себе и быстрым шагом, чуть ли не бегом, покинула библиотеку…

…Чтобы на первом же повороте врезаться в барона Ридделла.

– Отец!..

Дайана отскочила, съёжилась. Склонила голову так, что волосы почти скрыли пламенеющее лицо. Казалось, даже через притиснутую к груди книгу по всему Хокклоу разносится биение перепуганного сердца.

– Что это?

Твёрдые, холодные пальцы тронули подбородок, и барон прищурился, повернув лицо дочери к себе. Тёмная прядь скользнула со лба, открывая ещё не засохшую ранку.

– Уронила книгу. В библиотеке, – быстро ответила Дайана, пытаясь улыбнуться, но задушила улыбку в зародыше. Лёгкое прикосновение к подбородку исчезло так же быстро, как и появилось. Барон медленно отступил на шаг.

– Я скажу Харриет, – бесстрастно пообещал он.

Дайана кивнула, привычно опустила взгляд. Но почти сразу посмотрела на отца вновь – и неожиданно похолодела, поняв, что теперь он внимательно разглядывает её книгу.

– «Пришествие Моргейны»?.. – прочитал он, словно бы говоря сам с собой.

– Д-да… Я… – Дайана запнулась. – Я пойду, отец?

– Иди, – прозвучал холодный ответ.

Дайана обогнула отца и пошла, всё ускоряя шаг.

…На лице барона, что неслышно обернулся ей вслед, играла едва заметная улыбка.

Глава 5. Гости в Хокклоу

Город у подножья холма корчится в немыслимой агонии. Стенания и вопли страдальцев, что умирают от кровавого кашля и горячки, доносятся до самого замка, на высокой башне которого статуей застыл одинокий человек.

Вот он поднимает руку. Вытягивает указующий перст. И с блёклого, цвета скисшего молока, неба на город начинают сыпаться крылатые чёрные клочья.