): «Спервоначалу рыбу удила. А потом – ничего, втянулась».
Медведев, Пригорин и Доренко смеются.
Аркаева. Совсем не смешно.
Пригорин. Это потому, Ира, что ты не рыболов. Ничего, я тебя научу.
Аркаева. Боже, упаси!
Соркин (посерьёзнев). Вот мы тут смеёмся, а Костик… (всхлипывает) там… у себя…
Аркаева. Евгений Сергеевич утром осмотрел его – рана уже гораздо лучше.
Доренко. Но он всё ещё очень подавлен. Молчит. Внешне бесстрастен. Но… Нет, промолчу.
Соркин. Может мне всё-таки зайти к нему?
Доренко. Сказал, что по-прежнему видеть никого не хочет… Никого.
Соркин. Вот ведь… И даже Нину.
Аркаева. Даже мать.
Соркин. Мы все виноваты перед ним.
Пригорин. Я посмотрел в Интернете, его пистолет самый безопасный среди травматических – у него дульная энергия раз в двадцать меньше, чем у боевого оружия. Да и пуля – резиновая.
Доренко (раздражённо). «Безопасный»… Это, если не стрелять в висок с десяти сантиметров! Счастье, что он выстрелил криво, и пуля прошла вскользь.
Аркаева (встаёт, начинает нервно ходить по беседке). Вот ведь всё у него «криво», вся жизнь пошла как-то не так.
Соркин. Ира, подумай, что и как ты говоришь!
Аркаева. Но как он мог! Как только решился! Стреляться! И ведь не в девятнадцатом веке, а в двадцать первом! И по какому, в сущности, ничтожному поводу!
Доренко. Поводы при суициде могут быть разными, а причина одна – абсолютное отчаяние.
Соркин. Но почему?! Ведь мы же все, каждый по-своему, но любим его!? Неужели Костик не знает, не чувствует, не понимает этого?
Доренко. Нам лучше прекратить этот бесплодный разговор. И ещё раз всем напоминаю —никто из соседей и знакомых не должен узнать об этом инциденте. Так будет лучше и для Кости, и для всех нас. Кроме того, мне могут дать по шапке как врачу – я ведь не сообщил в милицию об «огнестреле».
Соркин. Только милиции нам не хватало…
Маша. А жалко, что мы не досмотрели Костин спектакль. Теперь уже никто его не увидит.
Аркаева. Ну почему же. Он окрепнет, успокоится, и через некоторое время я сама попрошу его показать этот мюзикл.
Маша. Нет, он ни за что не согласится.
Аркаева. Маша, не спорь. Никто не знает его лучше меня. Да и не откажет же он матери.
Доренко. Вопрос непростой…
Маша. Он мне так нравился в своей роли
Соркин. Нина, расскажи, пожалуйста, что там у вас дальше было… э-э… по сюжету?