По обеим сторонам коридора одинаковые двери. Вопреки правилам пожарной безопасности, все они открываются внутрь помещений. Забавно и показательно. Наконец мы останавливаемся около одной из таких дверей. Высокий парень проводит электронной картой вдоль контрольной пластины датчика, и дверь автоматически открывается, впуская нас в темное помещение, в котором тут же вспыхивает свет. Так же автоматически включается кондиционер под потолком, нас обдает струей холодного воздуха. «Вот это техника! – думаю я. – Не хватает только хорошего дружеского застолья».
Но мои мысли сейчас никого не интересуют. Я усаживаюсь в предложенное немцем кресло из прозрачного пластика. Мои собеседники устраиваются на стульях напротив меня по разным углам стола. Бумаги появляются на столе одна за другой, словно карты в сложном пасьянсе. Теперь я начинаю узнавать некоторые из бумаг и понимаю, что ребята в полицейской форме уже нарыли для своих штатских коллег кое-какой материальчик и, заработав свои очки, передали нас с Алексеем дальше по инстанции.
Вновь начинается веселый и смешной, если смотреть со стороны, разговор глухого со слепыми. Один все время что-то вспоминает, а двое других все время что-то переспрашивают, хотя это что-то лежит перед ними и требует простого прочтения. Разговор крутится вокруг то одной, то другой, то третьей темы, ускользая и вновь возвращаясь к уже сказанному. Вопросы сыплются как из чудесного рога изобилия. Кто? Когда? Зачем? Как? По какой причине? В какое время? С кем? Для кого? А это когда? А это зачем? А это почему? Мы словно играем в бесконечное буриме, когда спонтанно брошенные рифмованные слова тут же соединяются в складное стихотворение на уже заданную и, что самое главное, проверенную невидимым учителем тему. Поэтому для моих собеседников итоговая оценка не является секретом, и игра идет попеременно, но все время у одних ворот. Вспотевшая спина прилипает к спинке кресла. Собеседники, разделенные углами достаточно большого стола, заставляют все время поворачиваться то к одному, то к другому.
В комнате не видно открытых видеокамер, но они тут есть, и их конечно же больше, чем в предыдущем помещении. Мои собеседники вообще ничего не помечают. Просто худощавый или высокий поочередно периодически выходят из комнаты и после возвращения обрушивают на меня новый запас вопросов, которые им заготавливает невидимый для меня режиссер. Время то тянется, то летит незаметно. Мне трудно сориентироваться во временном потоке. Разговор не оставляет времени для каких-то размышлений, потому что ведется практически без пауз и остановок. Под ложечкой начинает посасывать, маленький червячок голода постепенно вырастает в настоящего удава, готового сожрать себя самого. Но моих собеседников это совершенно не интересует, они заняты своим делом и не обращают внимания на мой разгорающийся аппетит.