Она тряхнула головой, отгоняя воспоминание. Ни за что бы девушка не согласилась пережить ту драку снова. Сколько смертей несчастного парня прошло перед глазами? Не меньше дюжины, наверное. А приключение в Баккарассе едва заняло четверть часа, хоть и вернулась она на рыночную площадь к самому вечеру – куда время только пропало? И что это за странный юноша? Спасти-то спас, а глаза горели жестокостью.
Брайда с тоской посмотрела на забитое снаружи окно. Уже неделю она сидит под домашним арестом.
В тот вечер девушка умудрилась потерять сознание, и Клето принес ее домой. Наверняка пытался что-то объяснить отцу, но, видно, вышло не очень убедительно. Когда Брайда очнулась ночью в своей комнате, замок был заперт и окно наспех заколочено досками.
Клето – неплохой парень, но что бы он ни сказал, Гайет будет сердиться. Другой бы испугался за дочь – принесли бесчувственную, в изодранном платье, без денег и корзинки – впору забить тревогу, искать обидчика. Но нет, отец не из таких. Зачем кого-то искать, и без этого ясно: Брайда сама во всем виновата. Гайет ей никогда ничего не прощал. Никогда!
Наутро замок щелкнул, комнату открыли, но девушка рано обрадовалась. Теперь окна были заколочены по всему дому, входная дверь на засове.
Брайда застонала. Сколько можно ее держать взаперти?
За неделю отец ни разу с ней не поговорил. Спроси он, что тогда стряслось, девушка бы выложила все без утайки. Мысли путались, мешали друг другу – ей необходимо было с кем-то поделиться. Она ходила за Гайетом тенью по кухне, послушно выполняла команды принеси-подай-сделай, все ждала чего-то. Не дождалась…
Брайда отряхнула от муки руки, вышла в гостиную. Подождут пряники, отец вернется не скоро, а впереди – целый день ареста.
Мать безучастно сидела в кресле возле камина, тихонько напевала детскую ойлинскую песенку. Когда она последний раз меняла платье, причесывалась? Брайда вдруг увидела перед собой ребенка – только с проседью в волосах, да с морщинами, залегшими в уголках губ.
– Мама, мама, – позвала она, – давай умоемся, а? Я нагрею воду, расчешу тебе волосы!
Девушка шагнула к Карлотте, но тут же отпрянула – с неожиданной прытью мать взвилась в кресле, зашипела:
– Убирайся, видеть тебя не хочу! Где Мариза, где моя девочка? Что ты с ней сделала? – рот Карлотты перекосился, глаза смотрели на кого-то невидимого за спиной у Брайды.