Может, избавимся от дочери и потрахаемся?
Я кивнул ей и прошёл за Эммой.
Гардероб пестрел разнообразной одеждой, начиная с деловых рубашек и заканчивая футболками с логотипами группы. Я взял синюю футболку и первые попавшиеся брюки и прошёл в комнату теперь уже своей дочери.
Придётся поиграть в заботливого папочку, прежде чем пуститься во все тяжкие.
Эмма сидела на полу среди множества разбросанных игрушек. В углу комнаты стояла детская кровать. На стене над кроватью висели цветные рисунки карандашом. Я подошёл и рассмотрел некоторые из них. На многих была изображена семья Алана. Барнса Эмма изобразила с гитарой в руках, рядом с ним стояла его жена и держала за руку саму Эмму. Над каждым человеком было написано имя. «Алан», «Эмма» и «Элен». Элен – значит, так зовут потрясающую блондинку. А Алан неплохо устроился, сукин сын.
– Папа, садись, – сказала мне Эмма, показав на пол, где рядом с ней лежали листочки и карандаши, – мы с тобой будем рисовать зверушек.
Её голубые круглые глаза посмотрели на меня с теплотой и надеждой. Этот ребёнок был самым милым существом, которого я встречал за последнее время. Стоп, что это? Проявление чувств? Проблески любви к чужой дочери? Выбросить нахер эту чушь из головы. Никаких соплей.
***
Первым делом я должен был избавиться как-то от этих отбросов и найти настоящего себя. Перспектива таскаться с ними весь день по свалкам, обдолбавшись коксом, мне не очень нравилась. Мы стояли в каком-то переулке. Джессика с Нилом обнимались, демонстрируя нам свои чувства. Майк положил газету на один из мусорных баков и сделал несколько дорожек кокаина.
– Ну, чуваки, налетай, – сказал он, занюхав первую дорожку.
Нил охотно согласился, и они с Джессикой повторили за Майком.
– Я не хочу, – улыбнувшись, ответил я.
– Да что сегодня с тобой? – возразил Майк.
– Не отошёл после вчерашнего, прости.
– А, хрен с тобой, – он махнул рукой и занюхал вторую дорожку.
Единственное, чего я хотел меньше всего – это стать зависимым от наркотиков. Я хоть и рокер, но предпочитал не запускать свою жизнь. Музыка была для меня лишь отдушиной, но никак не средством саморазрушения в комплекте с наркотиками и беспорядочным сексом.
– Майк, может, ты расскажешь, что вчера было? А то я что-то не в духе на красноречивые истории.
– Ты совсем ничего не помнишь? – спросил он.