Сон Десятый. Дела заебуки. ские
Пётр Петрович сказал, что не стоит играть в испорченный телефон. И препоручил меня по поводу жилища Николаю. Тоже небось коммунист.
– Что с мебелью, Икея? – позвонил он. —
В Бразилии, может… Да нет, и дома я бы не стал покупать в Икее. А уж в России, где сам воздух состоит из ненависти к русскому – и подавно. —
– Давайте на заказ. Из обструганного и некрашеного дерева…
– Белое, то есть? – удивился молодой коммунист.
– Да. Двуспальная кровать, три стула в комнате, столько же на кухне, два письменных стола – мне и жене… Успеваете?
– Пишу.
– Обеденный стол на кухню, шкафчики для посуды… Немного, мы тут ненадолго… —
Николай наморщил лоб. И подумал, что у этого деда своеобразное, весёлое мышление. – У меня, то есть. —
– Записываешь?
– Угу.
– Книжный шкаф, тумба для обуви. Две настольные лампы, ложки-вилки-ножи. Зал совещаний – по своему усмотрению. Всё.
«Наш человек, – с удовлетворением подумал Николай. – Если б не Санта-Лузия – сущий Ленин или Сталин. Ему б ещё мундир и сапоги». И вслух:
– На стену?
– Сталина и святую Лузию. Изображения дам потом. —
Я бы не стал так выпендриваться с обстановкой. Но ненависть к русскому в России резала душу… Как объяснить?.. Ну, если бы вам кожу лезвием резали. Причём многажды в день… Душа кровоточила. «Главное, доделать работу, прежде чем вся кровь не вытечет», – думал я.
Тут же следующий звонок: Михалягин согласился возглавить правительство. «У-у, жадюга. Молодец».
– Кто будет потоки денег направлять, – спросил сразу я. – Ни пахана, ни служки. —
А служкой, к слову, была тётка – Зоя Букина. Зою в Африке считали лучшей денежисткой. Только почему-то в её ведомстве деньги исчезали. Бесследно и много. Один думец грозно вопрошал однажды с трибуны:
– Зоя, где триллион?! —
Зоя поднимала плечи – не знала, мол. Сиськи дёргались вверх-вниз – и всё. Если бы не сиськи – ну сопля из детского сада. Так бы трусики задрать – да по попке… Запрос остался неудовлетворённым. И так не раз. Поэтому в народе её звали, нечётко произнося две буквы. Получалось, мгм-мгм,