Когда мы протенцевали всю танду[5], он учтиво отвел меня на место. После такой демонстрации моих ног и талантов, ограниченных пока что техникой «как не наступать на ноги партнеру», от приглашений взглядами, легкими кивками и наклонами головы не было отбоя. Мои соседки, просиживавшие танду за тандой, были довольны моими успехами в обучении искусству кабесео и кодексу милонги. Они объяснили, что ни в коем случае нельзя вскакивать со стула, пока танцор не подойдет к моему столику, и нельзя убегать с танцпола, когда тан-да закончилась, – на место меня проводит партнер. Нельзя также оценивающе смотреть на всех сразу – нужно незаметно выбрать того, с кем бы мне хотелось танцевать.
Я была хорошей ученицей и, ободренная своим успехом (как и одобрением соседок), вышла танцевать милонгу – танго в быстром темпе, веселое, нередко шуточное, без трагического надрыва многих тем классического танго-репертуара. Танцуется милонга слегка по-другому, в ней существуют свои варианты шагов, и я осваивала их с Алексом в Портленде, местным пионером аргентинского танго и любимым всеми учителем. Но то, что проделывал мой партнер, мне никто никогда не показывал и не объяснял. В Орегоне точно так не танцевали. Было очевидно, что он знает толк в милонге и знает его уже лет эдак пятьдесят. Он был одним из лучших танцоров Ло Де Селии, танцевал с самыми элегантными дамами и вел их очень красиво. Я за ним наблюдала и поэтому, когда он пригласил меня, обрадовалась, предвкушая удовольствие от танца, и подскочила быстрее обычного со стула. Но, вопреки моим ожиданиям, я не попадала в ритм, совершенно не понимала, что он от меня хочет, и вдобавок ко всему несколько раз наступила ему на ногу, после чего, вся красная, бормотала извинения. Больше всего я хотела, чтобы эта танда закончилась и мой позор вместе с ней. Я боялась, что у него лопнет терпение от моей неуклюжести, и он бросит меня прямо посередине танцпола.
Милонгеро меня, однако, не бросил, а тактично дотанцевал до последней милонги в этой злосчастной тан-де, но все равно мой позор увидели все, кто был в зале. Было очевидно, что я абсолютно не умею танцевать эту самую милонгу «по-аргентински».
Когда я вернулась за столик, мои соседки, ранее хвалившие мои выходы, деликатно промолчали. Я сидела, не поднимая глаз, и была уверена, что уже никто на меня больше не посмотрит и не пригласит танцевать. Никогда. Хотелось уйти, но для этого надо было проделать путь к двери, которая была в самом дальнем от меня конце помещения. И все бы увидели мое позорное бегство!