В Грише закипела ненависть. В отличие от прочих крепостных, специально выведенных путем искусственного отбора, он не был прямоходящим животным, лишенным всех человеческих качеств, кроме способности к членораздельной речи. Впрочем, что касалось речи, то даже с ней, у некоторых крепостных, возникали проблемы. Например, Каллистрат, которого Гриша называл сокращенно – Кал, или ласково – Кастрат, говорил так, будто у него во рту постоянно находился некий инородный предмет, существенно ухудшающий дикцию. Гриша, десять минут проработав с Каллистратом в паре и наслушавшись его невнятного звучания, предложил мужику этот предмет изо рта вынуть, потому что там ему совсем делать нечего. Когда же к ним присоединился Тит, Гриша спросил у зловонного перца:
– Тит, хреном по лбу трижды бит, почему этот дятел так базарит, будто в рот набрал?
– Язык в детстве прикусил, – пояснил Тит.
– Ничего себе! Конкретно он его прикусил.
– Не он, – помотал головой Тит. – То надзиратель ему щипцами кузнечными язык прикусил.
Гриша хотел поинтересоваться, за что Каллистрат подвергся такой бесчеловечной процедуре, но вовремя опомнился. Это в его мире один человек совершал какие-то зверства над другим, имея на то причины, ну или думая, что имеет таковые, а тут могли прикусить язык щипцами, переломать кости, кастрировать и убить просто так, от скуки.
Так вот, Гриша отличался от холопов своим мировоззрением, своей моралью и, самое главное, тем, что имел гордость, которую из прочих крепостных выбили еще семь поколений назад. Каждую секунду пребывания в этом мире, его гордость подвергалась унижениям и обидам, и в Грише все сильнее закипала злость, а жажда мести терзала сильнее, чем пивная жажда. Но мстить надзирателям и барам своими руками он не хотел – это было сродни самоубийству с предварительной самокастрацией. Тут требовались чужие руки, послушные, тупые и исполнительные. Гриша решил подыскать подходящего холопа и науськать его на надзирателей. Гриша рассуждал так: все равно бедолагу сразу же на месте прибьют, так что рассказать он ничего не успеет, но прежде он хотя бы палкой успеет одного из мордоворотов отоварить, а если повезет, то и гвоздем в глаз. Мелочь, в общем-то, но все равно на душе станет легче, да и самолюбие слегка приподнимет прижатую к земле голову.