– Смотри еще, смотри внимательней, – просил Краогор, ведь это не чьи-то, это мои дети. Ты сваришь их только потому что ослеп на старости лет…
Но старик только тряс головой.
– Не вижу… Туман… Нет будущего…
– Ты не на дым, ты на огонь посмотри! – крикнула Найя. Она подошла к старику со спины, и, обхватив одной рукой за плечо, другой стала показывать на костер. – Ты же видишь это?! В самое сердце пламени смотри!
Старик прищурился, ничего не увидел, но почувствовал, как девичья рука соскользнула с плеча, и в спину, возле сердца ткнулось что-то острое и очень болезненное.
– В самое сердце смотри! – повторяла Найя, неужели не видишь?!
– Вижу, – проскрипел сквозь зубы старик. – Только очень не четко.
– А теперь? – спросила Найя, проворачивая острие ножа, чтобы оно легче могло скользнуть между ребрами. Старик стиснул зубы от боли, со страхом взглянул на решительное, холодное лицо молодой матери.
Старейшины клана и Краогор забыли про дым и впялили внимательные взгляды в раскаленные угли.
– Вижу… вижу…То ли змеи, то ли пауки…– наконец, выдохнул старик. – Вынимайте детей, – приказал двум другим сынам, и когда Найя убрала руку, отскочил в сторону. Он был зол, порывался что-то сказать, выдать ее, но все же передумал. – Я не дам им сегодня имен, – объявил он. – Видение было смутным, и я боюсь ошибиться. Приведете их снова через пять лет, когда примут обет молчания. Ты! – крикнул он Краогору, – приведешь их один. Старые духи чураются женщин и прячут откровения. И приглядывай за своей женой – везучий, как бы твоя удача тебя не подвела.
Когда-то давно, когда в небе еще светилось два солнца, все люди говорили на одном языке, и все горные кланы слушались одного вождя. По старому, давно забытому преданию Арса единственный сын вождя Келлы оказался в плену у людей Бескрайней долины. Келле пришлось отдать за него тысячу обращенных в рабство воинов. Но в последний день плена пятилетний мальчик оскорбил владыку народа Бескрайней долины, и, перед тем, как вернуть отцу, ему отрезали язык.
Сын вождя стал посмешищем, на него показывали пальцем, за спиной шептались и посмеивались. «Ищи себе другую замену, – говорили Келле его советники. – Те, у кого есть язык, не станут слушать того, у кого его нет». Но Келла понял это по своему и велел отрубить языки всем сверстникам своего сына, и рубить их впредь, как только дети будут достигать пятилетнего возраста. «К тому времени, как я состарюсь и умру, все станут такими как Арса, – думал вождь, – и никто не захочет себе другого, не похожего на себя вождя».