- А ты не знал, - спрашивает меня Элениэль, когда мы с ней
отходим в сторону. – Что эта Габриэль забавлялась со своим слугой
днем все то время, что ты проводил с ней ночи? Точнее – с третьего
дня?
Вот же язва эльфийская. И когда такой стала? Ведь никогда раньше
слова поперек от нее не слышал. Не иначе, как от Изабеллы научилась
колкости говорить.
Я въезжал в Юмиле. Триумфально. В полном соответствии с
разработанным в свое время Изабеллой порядком. Ровные шпалеры
гвардейцев на поле у ворот столицы, залп из бомбард, подъем над
башнями моих штандартов, лучшие люди города на площади перед
ратушей, приветственные речи от различных гильдий. Потом,
естественно, бочки с элем и столы с едой на улицах для восторженно
радовавшегося возращению своего императора домой простонародья. Но
мне было грустно. И даже лучащееся неподдельным счастьем лицо
Элениэль, ехавшей рядом со мной, настроения мне улучшить не
могло.
То, что что-то в моей жизни скоро изменится, я почувствовал, еще
когда мы вернулись во дворец Солбери после уничтожения армии
нежити. Как и почему я ощутил, что грядут перемены, объяснить не
могу. Просто вот взял, и почувствовал. Но тогда разбираться в этих
своих ощущениях было некогда. Уже на следующий день мы разгромили
вторую заставу кадавров во главе с личем на, так называемом,
торговом тракте. Потом в течение декады я настраивал, а мои маги
устанавливали охранные артефакты на границах с проклятыми землями.
В общем, работы хватало.
И Изабелла. Она была все эти дни особенно нежна. Как она
договорилась с Элениэль, не знаю, но каждую ночь именно моя старшая
жена встречала меня на пороге спальни. Мы как будто снова вернулись
в то время, когда она была у меня единственной. И все-таки все это
было с каким-то налетом легкой грусти, причину которой я понял,
когда мы, покинув Солбери, по словам Изабеллы, «в относительном
порядке», добрались до Турвальда.
- Ричард, - сказала мне Изабелла на утро после ночи, которую мы
провели в той спальне, где впервые стали близки. – Разреши,
пожалуйста, мне остаться здесь. Я теперь не только императрица, но
еще и королева Турвальда. И ты знаешь, - она погладила меня по
плечу. – Мне здесь лучше. Я долго убеждала себя, что Юм стал для
меня родным. И это так. Но все-таки Турвальд мне ближе. Мне тяжело
дышится в твоем мрачном замке, в этом каменном мешке на скале, где
нет ни парка, ни лужаек, ни даже маленького прудика. Ничего из
того, к чему я привыкла с самого детства, и что я люблю.