А она меня учила японскому, рассказывала про Японию и показывала Минск, который успела узнать, водила по библиотекам и кафешкам, разрешала и учила пользоваться компьютером и Интернетом. И характерами сошлись. Она начала учить русский ещё дома, потом очень усердно занималась здесь, очень скоро стала понимать, говорить и даже читать, пусть медленно, а темы лекций отыскивала в японских источниках, которые привезла с собой, и английских, которые находила в библиотеках.
Она и Аска, девчонка из соседней квартиры, заселившаяся одновременно со мной, с которой мы вместе учились у Рэйко, открыли мне тайну существования анимэ (виденные прежде полнометражки, для меня были английскими или немецкими мультиками – вероятно, потому что их переводили уже с этих языков) и анимешников как особого типа людей. И нет, японский я стала учить не для того, чтобы смотреть мультики, хотя это оказалось намного приятнее, чем с озвучкой.
Не сразу, но враждебность и холодность в отношениях Рэйко с китайцами и немногочисленными корейцами сменились приятельским взаимным подшучиванием или нейтральной вежливостью. А одна из китаянок даже призналась, что ходит на курсы японского, что её ник – Саяка, и что она очень любит анимэ и дорамы (и японские, и корейские тоже). Правда, такой уникум был, насколько я знала, один на всю общагу.
Мы жили вдвоём в двухкомнатной квартире, но в комнате могли жить и двое, а комнат (довольно маленьких) бывало от двух до четырёх. Мне рассказывали, что среди китайцев случается и такая жесть, как восемь человек в четырёхкомнатной квартире. Нет, я понимаю, что в обычных общагах всегда живут по четыре человека в комнате, ванная-туалет на блок из двух комнат, кухня общая на этаж, и что снимать квартиру недёшево, хоть и не так дорого, как в обычном доме, да, я, как большинство студентов, не работаю, деньги мне дают родители, и да, если будет очень надо, я буду жить с кем-то в комнате… Но сейчас мне было очень хорошо.
В принципе, не возбранялось пускать к себе ночевать и чуть ли не жить друзей – но уровень шума был приемлемый, а в поддержании относительного порядка были заинтересованы сами жильцы. Чрезмерное буйствование могло обернуться Натовской зачисткой, обращением в высшие инстанции и изгнанием из элитной, с минимумом ограничений общаги. Незаконных вторжений и тырактов можно было не бояться.