— Нет. Просто, жест вежливости, — говорю правду, ибо печенью
чую, с этой женщиной по-другому не выйдет. — Вы нужны Энакину, а
значит и мне.
— Он так вам нужен?
— Он особенный. Вы даже не представляете, насколько. Но он еще
совсем маленький мальчик, которому нужна мама, к которой он готов
лететь через полгалактики.
— Вы странный человек, господин Палпатин. Мне кажется, вы
говорите правду, но при этом что-то важное не договариваете…
— Чего же тут странного? Все люди иногда говорят правду и почти
всегда чего-то не договаривают.
Доверительная улыбка и капелька Силы для убедительности должного
эффекта не приносят. Не потому что не действуют. Потому что нам
помешают. Во входную дверь не стучат, но не надо быть форсюзером,
чтобы понять: на улице происходит нечто особенное. Энакин в
сопровождении нелепого дроида без корпуса бежит к двери, но, открыв
ее, пятится. Нет, не испуганно. Обалдело. Поэтому шагаю вперед, но
меч не активирую.
И правильно. Зрелище достойно не меча ситха, а кисти мастера.
Шедевр под названием «К нам едет ревизор или не ждали». По центру
композиции расположена туша истинного правителя Татуина —
Джаббы-хатта. Из-под его хвоста выглядывает увешанный местными
орденами в три ряда местный же губернатор. Наверное. В толпе
Джаббиных прихвостней я его могу с кем-нибудь и перепутать. А над
всем этим великолепием порхает некий облезлый тойдорианец —
обладатель не по размеру громкого визга.
— Вот, граждане дорогие! Поглядите! Средь бела дня жулики
имущества лишают!
Тут вообще никто новости по головизору не смотрит? Узнали,
наконец. Причем первым оказался не губернатор, а хатт. Который
решил возникший имущественный спор без лишнего бюрократизма: махнул
могучим хвостом так, что сбил надоедливого просителя башкой об
землю.
— В виду отсутствия у покойного Уотто наследников, его имущество
переходит в собственность государства, — деловито забубнил
предполагаемый губернатор, живенько оформляющий передачу оной
собственности под управление Республики.
— И эта… Джедая забери, — вздыхает на прощание хатт.
Я с легким удивлением оборачиваюсь к любопытно выглядывающему
из-за двери Кеноби. Когда это он успел стать здесь
знаменитостью?
— Это не я. Это, наверное, мастер. Они решили, что и рыцарь
Джинн здесь.
Оби-Ван Кеноби очень старается скрыть довольную улыбку. Но не
радоваться не вполне заслуженной славе получается плохо.