— Так вот, когда мы рассказали Молу, чем мы занимаемся, он
попросил нас проконсультировать его знакомых переселенцев с Кали,
какие культуры и как лучше выращивать в их новых мирах, да и на их
Родине тоже.
— Подумать только, в наши дни голодает целая аграрноразвитая
планета!
— Конечно же мы тут же согласились помочь.
— С радостью!
— А как иначе?
— Мы точно знали, что среди привезенных нами материалов есть как
минимум пять подходящих гибридов.
— Как нам не знать, если мы сами их и разрабатывали!
— Только когда мы обратились в архив за образцами, нам
отказали.
— И объяснять толком не стали.
— Только одна знакомая девочка-архивариус нам рассказала по
секрету, что все наши материалы проданы концерну
«Биосинтез-аппетит».
— Вот!
Последнее сказано хором. Потом за столом повисла тишина. Ничего
особо нового мне не рассказали, но подумать, как использовать
услышанное себе на пользу, следует. Только, девочки долго молчать
не умеют, и рассказали, как выяснилось, еще не все.
— Вы только про девочку-архивариуса никому не говорите,
ладно?
— Потом мы обратились к руководству нашей опытной станции за
материалами. Те сперва пообещали прислать, а потом сообщили, что
совет мастеров запретил им это делать.
— Но мы не опустили руки, нет! Мы обратились на две другие
станции, где занимались похожими исследованиями и еще не сдавали
отчеты о своих результатах.
— Нам не отказали, но сказали, что им звонили очень серьезные
разумные и настоятельно рекомендовали не делать этого.
— Опять «Биосинтез»?
— Нет «Цзерка». Не знаю, причем тут оружейники, но…
— Это-то понятно. Голодным разумным в какой-то момент начинает
казаться, что последний кредит разумнее потратить не на хлеб, а на
оружие.
На меня смотрят как на гуру: с восторгом и надеждой. Не то,
чтобы я сказал нечто уж очень умное. Просто мое спокойствие
порождает у девочек надежду на восстановление их привычного —
справедливого и ясного мира, в котором воины Света самоотверженно и
бескорыстно сражаются за всеобщее счастье, и который рушился на
глазах.
— Что же было дальше?
— Мы попросили наших товарищей ничего пока не предпринимать.
— Чтобы хуже не стало.
— Потому что нам страшно.
Не лгут. Им действительно очень страшно. За себя, за тех, кого
они просили о помощи, и за тех, кому они сами хотели помочь. А еще
им страшно за свой дом, в котором оказались прикинувшиеся друзьями
враги. Именно так серьезно девочки-аграрницы воспринимают
происходящее. Никак не меньше. Поэтому не трачу время на ритуальные
ахи-охи доброго дедушки Палпатина. Сразу перехожу к делу.