Другое дело, что я сам не люблю здесь бывать. Нету у меня особо
теплых воспоминаний о проведенных здесь годах детства и юности. А
родственники, пусть и немного, но, к сожалению, есть. Сестрица
Сола, например, не поленилась припереться из Тида в нашу старую
загородную виллу. А чей еще флаер может заходить на парковку
загородной виллы, в которой с десяток лет никто не жил?
Заранее изображаю на лице учтивую улыбку и направляюсь встречать
гостью. Ба! Да она не одна. Рядом со статной, чуть выше меня ростом
в строгом платье непременно родовых цветов дома Палпатин дамой
возникла стройная фигура сенатора Наберрие.
— Рад приветствовать милых дам, которые сочли возможным украсить
собой наше унылое холостяцкое уединение!
Сестрица Сола отвечает ранкорьим оскалом. Молодая Наберрие
скромно опускает глаза.
— Ха, братец! Это про твой дом на Корусанте болтают, словно это
сущий проходной двор. Здесь же слишком многие помнят, что явившихся
к тебе без приглашения могут и бластерным залпом встретить?
О чем это она? О последней клановой войне, что ли? Которую я как
раз на этом берегу выиграл. Но, прошу обратить внимание, не я ее
начал. Победа сделала меня главой клана и сенатором, а пролитая
кровь формальной родни — лордом ситхов. И никаких бластеров,
вообще-то. Сейбером управился. От приятного воспоминания улыбка на
моих губах становится почти искренней. Похоже, из множества наших
загородных резиденций я подсознательно выбрал именно эту из-за тех
давно забытых событий.
— Энакин, мальчик мой, иди же скорее к нашим гостьям!
Лорд Вейдер спускается с веранды, где он по утру занимался
дыхательной гимнастикой. За пару дней загар уже успел лечь на его
плечи, а легкая облегающая маечка-безрукавка выгодно подчеркивет
развитую мускулатуру юноши. Дамы, что молодая, что старая, невольно
засмотрелись на подходящего. Ну, да, прям молодой бог из легенды.
Прекрасный, чуть расслабленный и равнодушный. Голубая сталь льется
на женщин сквозь прорези его глаз. Падме передергивает плечами.
Сола одобрительно кивает. Как истинная Палпатин, Силу она уважает.
Понятие силы у нас с ней несколько разное, на том и разошлись.
Но это дела старые. Ученик же в эти дни стал другим. И на
Корибан эту перемену не свалишь. Там только зафиксировали
результат. Процесс же проявился раньше. Наверное, тогда, когда юный
ситх с изощренным хладнокровием мстил тем, кого сам же назначил
виновниками смерти матери. Почему именно коррелианцы оказались
крайними, я не понял. Не исключено, что ученик между делом ослабил
положение лидера одной из оппозиционных мне фракций. Не в этом
дело. Раньше гнев от природы вспыльчивого мальчика был горячим,
заразительным и ярким, как огонь. Теперь я вижу непреодолимую мощь
снежной лавины. Завораживающе и страшно.